— Прошло семь полных годин и ещё половина. Я появилась на свет в купень второго отхода студины.
— Что за нелепицу она сказала? — удивилась Эрита.
— Напротив, сказано очень точно. Календарь Ураги — то есть Мориора — позиционный; каждый отрезок времени обозначается не цифрой, а названием. Год Ураги примерно вдвое длиннее нашего. Так что насчёт её посвящения сомнений нет. По счёту Мира она родилась весной, в протальник.
Лисси стояла на своём:
— Всё-таки ей не следует вас облизывать.
— Лис, уймись, — посоветовала Безуминка. — Она не умеет иначе показывать радость. По-моему, ты это знаешь лучше всех.
Графинька и Бези заспорили шипучим шёпотом. Пока они тихо ссорились, Лара поднырнула к кавалеру.
— Как там с жильём? — спросил он.
— Всё улажено, скоро скажут адрес. Гере Карамо, — понизила она голос, — кому-то известно об экспедиции…
— Многим.
— Меня предупредили, что шестого зоревика нам грозит опасность. Какое-то бедствие…
— Кто это передал? — Весёлый, добродушный взгляд Карамо стал вдруг ледяным.
— Он не назвался. Я считаю, это человек из вещателей принца… беглый. И вроде он просил, чтобы вы его простили.
— Забудьте о нём, — коротко и жёстко приказал Карамо. — О разговоре — молчите. Теперь это моя забота.
F. Все едут в столицу
В характере комвзвода разведчиков что-то изменилось с той ночи. Тогда штабс-капитан долго разыскивал Мису и вернулся мятый, смурной и задумчивый.
На следующий день его Рыжие Коты с блеском выполнили задуманное. Осторожно, без происшествий заняли разбитый корпус «ходока», протянули туда телеграфный провод и устроили гнездо для корректировщика. Наводи теперь ракетчиков, артиллеристов — пожалуйста!.. Но Вельтер остался недоволен — поблагодарил Котов мельком, невнятно. Больше глядел в сторону кратера — печально, тревожно. Казалось, там, за оплывшим от дождей, разбитым валом скрылось нечто важное, скрылось навеки.
Даже вышел из укрытия, нисколько не таясь. А ведь крот с лучевым стволом мог прятаться под любой кочкой, чтоб подрезать вражеского офицера.
— Ваше благородие!.. — с волнением звали Коты из «ходока». — Побереглись бы!..
Только отмахнулся:
— Полгода боюсь, пора б отвыкнуть.
И закурил папиросу, почиркав отсыревшей спичкой.
— По кошке смотрит, — судачили Коты между собой. — А Миса — глянь! — умывается. Значит, кроты прижухли. Уже боятся мины под нас подводить — выследим и прихлопнем.
В самом деле, день по всему периметру выдался тишайший — уроды не выли, выстрелов и взрывов не слыхать, даже световой телеграф молчал.
Дождь, моросивший в прошлую ночь, перестал, но небо оставалось низким, хмурым. Со стороны кратера медленно поднимался туман. Пейзаж постепенно сливался в единое серое марево, холодное и тяжёлое. Видно было, как зыбкая пелена, накрывшая землю, колеблется вдали, струится ввысь неясными бесплотными столбами — там извергали тёплый перегар вентиляционные жерла подземелья. Невидимая жизнь пульсировала и вздыхала под многомерным щитом грунта и каменистых пород…
— Здесь больше нечего делать, — объявил Вельтер, докурив и вернувшись под защиту пенистой брони. — Дождёмся, когда придут корректировщики, сдадим пост — и в тыловой лагерь. Время передохнуть, братцы, как полагаете?..
— Пора бы, ваше благородие, — за всех горячо отозвался фельдфебель. — Ишь какая тишь настала… Пусть сапёры окопаются на новом рубеже, а нам бы распрямиться — из пластунской-то позиции. Постираться, прифрантиться… к девкам в городок наведаться. Даже Миса — и та, поди, про кота думает!
Рыжие Коты засмеялись, обмениваясь крепкими тычками.
— Эй, Нож, прячь свой обруч в подсумок — небось, мозоли на мозгах натёр. Хватит пустую даль слушать. Или подружка-вещунья издали шуры-муры шепчет? А на какой дистанции ты медиумов чуешь?.. Эх, мне б такой телеграф в голове — едешь в отпуск и жене за триста миль приказ даёшь: «Приоденься, накрывай на стол, встречай героя!»
Посмеиваясь, Нож по привычке обводил круг слуховым лучом. Доносились неразборчивые голоса дальней эфирной переклички — обрывки слов и фраз, слабые токи, неясные веяния чувств. Сгрудившиеся около него Коты обрели едва заметную туманно-голубую ауру, видимую не глазами, а чем-то внутри головы. Наловчившись видеть слухом, к этому быстро привыкаешь и перестаёшь замечать.
Но на фигуре штабс-капитана его внутренний взор запнулся.
Вроде бы никаких отличий от Котов, кроме вида и офицерского мундира. Вот только аура… сгустившаяся, пепельная, сумрачная. И она словно двоилась.