— Я заметил — вы продаёте даже проповеди на граммофонных пластинках, — выпустив сигарный дымок, принц полуобернулся к патриарху.
— Надо идти в ногу со временем, — улыбнулся владыка.
В его просторном кабинете царила зеленоватая тень плюща. Пахло чужеземными благовониями — дары Вейских островов! — над латунными чашами-курильницами поднимались струйки пряного дыма. Патриарх восседал в роскошном резном кресле красного дерева; на верху высокой спинки — позолоченное Око и выпуклая надпись дугой: «Отец Веры». Владыка любил свой титул.
Крупный, ширококостный патриарх — с квадратным, бронзового оттенка лицом, прямым грубым носом и большим ртом — походил скорее на мужлана. Изъяны его внешности искупались вежливой тихой речью, безупречными манерами и обширным умом.
По возрасту наследник Синего престола годился ему в сыновья, а по стати… Особа царских кровей! Седло, плавание и гимнастика сделали его сильным и грациозным, как античная статуя, а лощёное лицо с тонкими усиками излучало спокойное, уверенное превосходство. Сероглазый брюнет — недаром у Цереса слава первого сердцееда в Двойной империи.
Их так и хотелось поменять ролями. Одеть принца в наглухо застёгнутую рясу с жёстким стоячим воротом. Высокий, надменный, он читал бы проповеди, блестя глазами, вкладывая в слова пафос и чувственность. Прихожанки обмирали бы, лишаясь чувств. Храм всегда был бы полон, старухи бы дрались за очередь в исповедальню… А патриарха — кряжистого, с тяжёлыми руками, с брылями на щеках — в жандармы, наводить порядок и чинить расправу. Все б издалека узнавали его массивную фигуру и трепетали в страхе. Тянулись бы в струнку, а простой люд — сразу на колени, в грязь.
«Мне и так свыше дано судить и карать. Я без эполет, без сабли — а мне земные поклоны кладут. Выйду из врат — все падают словно колосья под серпом. Тот серп в моих руках… — Патриарх молчал, заставляя Цереса волноваться. — Красив Его Высочество, хорош… пост, воздержание, молитвенное бдение — и прямо-таки пророк выйдет. Куда уж мне!.. за молодостью не угнаться — кость раздалась, чрево наел. Грешен, люблю сытно поесть. Только, милый принц, слаб ты. Вспыхиваешь ярко, да сгоришь быстро… Сломают тебя. Тут нужна становая сила. Встанешь на череду молебнов, служишь две и три недели, сколько надо. Голова как котёл, глотка лужёная, ноги как тумбы — меня не своротишь. А пузо… пузо голос даёт!»
— Эрцгере, — патриарх обращался к принцу кратким титулом, — посетите храмовый театр. Труппа Красного царя Яннара представит «Мученичество Девы-Радуги».
— Увольте, Ваше Святейшество. Нет ни малейшего желания смотреть, как четвертуют нашу небесную заступницу. Ещё ребёнком я предпочитал быть запертым в тёмной комнате, лишь бы не видеть этих кровавых сцен.
Патриарх скользнул глазами по форме принца. Тёмно-синий мундир жандармского полковника… Он так впечатлителен? кто бы мог подумать!.. А ведь Его Синего Высочества полк известен как карательный… Но сам принц на усмирения не ездит. Избегает кровавых сцен.
«Любопытно, принц, для чего вам воинская часть, приученная к крови? Охраняют вас гвардейцы — а зачем наследнику головорезы?.. Хотя его адъютант на живодёра не похож». — Патриарх искоса взглянул на прапорщика, застывшего у дверей в ожидании. Очень молодой, тонколицый, худой и бледный… однако породистый. Судя по росту, обещает стать сильным и гибким бойцом.
«Если сердце не подведёт. Что-то губы у него синеватые…»
— Будут и другие представления. «Битва Ветра-Воителя на берегу Ярги», «Победа инквизиции над еретиками-меченосцами»…
В тишине кабинета от патриарха не ускользнуло тихое хмыканье. Кто это позволил себе?.. никак малокровный адъютант?
— Победа… — задумчиво произнёс Церес, с непринуждённым изяществом положив окурок сигары в одну из выемок большой пепельницы чёрного фарфора. — Двести лет празднуете — не наскучило? или остались сомнения?..
— С ересью мы будем сражаться всегда, — мягко, но непреклонно сказал владыка.
— Мне кажется, Орден меча не настолько мёртв, как принято считать.
— Избегайте секретных обществ, Ваше Высочество. Они соблазняют древним знанием, но их учение — ложь и отрава, — отечески предостерёг патриарх.
— Важные дела вершатся втайне. Но где в наш век найти верных людей?..