Прапорщик Голубь сладил дело с блеском — через знакомцев подыскал Тёмным Звёздам дом с большим садом на юге Руэна, у реки. Сюда уже дотянулись рельсы конки, а невдалеке, кварталах в трёх, шла линия надземной паровой дороги.
— Гулять Анчутку надо в саду, — объясняла Лара поварихе. — И строго-настрого сказать ей, чтобы за забор не лазила. Она поймёт.
— Уже от соседей дубьём доставалось?
— Я больше беспокоюсь за соседей, — уклончиво сказала девчонка.
Понятливая Пата уточнила по-своему — щёлкнула пастью, язык метнулся яркой лентой, и лежавшая на краю стола репка развалилась надвое. На столе появилась зарубка. Кухарку это впечатлило:
— Важная скотинка. С такой на поводке в тёмных местах гулять — никакого провожатого не надо…
— Анчутка — имя подходящее, — застала их разрумянившаяся Бези. — Я договорилась с прачкой. Шить-гладить тоже есть кому. Минита, соорудите нам лёгкий обед и бутербродов в дорогу — приоденемся, поедем смотреть город.
Оказавшись в Руэне, в первый же день Лара узнала о себе много нового.
Например, она одна из всей компании могла считать деньги и правильно делать покупки. Она умела садиться на конку и договариваться о плате с извозчиком. Кое-что у неё получалось плоховато, но у других оно не получалось вовсе.
Эрита и Лисси прежде жили на всём готовом, окружённые челядью. Бези обитала в Бургоне, будто певчая птица в золотой клетке, её редко вывозили в свет. А Хайта даже рассказать толком не умела о своей Ураге — «слова не совпадают».
И вот, это сборище девчонок, непривычных к городу, оказалось на галдящих, людных улицах столицы. Тем более в выходной.
Из Гестеля они уехали на три дня позже Карамо. Зануда-профессор настоял на испытаниях, принцесса с графинькой совершили общий полёт. Поэтому в дом у реки Тёмные Звёзды вселились аккурат в храмин-день, когда трезвонят колокола, шумят гульбища, а театры дают представления.
— Как интересно! — Эрита, скрывшая лицо вуалью, с любопытством озиралась по сторонам. — Я прежде никогда так не гуляла.
— В зверинец не пойду, — заранее предупредила Бези. — Терпеть не могу, когда зверей держат в неволе. И запах там — боюсь, меня стошнит… Давайте лучше на ипподром! Я была на скачках с Его Высочеством…
— Мы должны сходить в храм. — Лара незаметно толкнула Лис локтем. — Перед дальней дорогой надо помолиться и поставить свечи Деве-Радуге…
— …и Ветру-Воителю, ведь мы отправляемся по воздуху, — поддержала Эрита.
— Эй, красавицы! — сняв шляпу, расшаркался перед ними какой-то шикарно одетый парень. — Не угодно ли вам угоститься? Холодный лимонад, кремовые шарики…
— Молчим, проходим мимо, — подхватив Эриту за локоть, Лара спешно поволокла её вперёд.
— Хм!.. А что полагается делать, когда приглашают?
— Смотря, кто зовёт. Мне этот тип не понравился. По-моему, он уже клюкнул, теперь клеится ко всем подряд.
— «Клюкнул» означает…
Лара выразительно щёлкнула себя по горлу:
— Принял на грудь, заложил за воротник, налимонился. Короче, выпил спиртного. А может, подкурился вейским зельем, кто их разберёт…
— Нет, макоманы не такие липкие, — как опытная в разной дури, возразила Без. — Они бродят, ничего кругом не видя, или валяются в лёжку.
Когда народ сорит деньгами, самое время просить милостыню. На папертях, у церковных оград и решёток парков высыпало множество нищих, калек и бездомных.
Их увечья, язвы, стоны и мольбы ужаснули Эриту. До сих пор ей, как царской дочери, в дни милосердия предъявляли чистых, отобранных бедняков и несчастных — солдат-инвалидов, многодетных вдов, чахлых сироток, — чтобы она их высочайше утешила и одарила кошельком унций. Но эти люди!.. откуда их столько?.. и там, и тут — тянутся тощие руки, смотрят просящие, голодные глаза.
Тёмное горе словно просочилось из земли и замарало стольный град. В будни живая беда, как горькая накипь, шевелилась и вздыхала в закоулках — а сегодня выглянула на улицы.
— Добрые барышни, пожалейте малых деток! Уделите им от своего богатства… Тюрей на воде кормлю, чужие корки размачиваю…
— Унции не подают, — шепнула Лара, дёрнув Эри за рукав. Без ума монетами бросается!.. — Вон стоит монах, меняет серебро на лики…
Но Эрита уже дотянулась, унция попала в ладонь нищенки. Та порывисто поцеловала руку доброй барышни:
— Благослови вас Отец Небесный! На неделю нас спасаете!..