— Об отряде докладывать мне дважды в день. Идите.
Поднявшись из кресла, он медленно пошёл по сумрачному коридору к спальне, чтобы прилечь на часок.
Фрески на стенах. Фигуры, жесты, замершие в вечности. Вот последний диспут магистра меченосцев с патриархом. Ордену было приказано сдать людям Серпа все найденные рукописи и предметы. «Ибо тайное и сомнительное должно быть сохранено Тайным орденом». И ещё: «Дело меча — война, а не поиск истины». Чёрно-серебряные не подчинились, глава их в гордыне ответил: «Мы отвоевали Кивиту и освятили земли до крайнего моря, нам и хранить свидетельства об архангелах».
Церковь очистилась от меченосцев.
Но даже в охраняемом дворце, прочном как крепость, окружённом бдительной стражей, владыка затылком чувствовал пристальный взгляд этих пылких фанатиков, одержимых идеей познать тайны Отца Небесного до последней.
«Мёртвые или живые, мы будем верны своему братству и Богу, и будем идти, пока Он не остановит нас».
J. Спор и пир
Послушав Карамо три часа кряду, Эрита решила, что царь-отец поступил разумно, выкупив долг кавалера. Этот долговязый дворянин — просто кладезь познаний, притом таких, о которых Эри не догадывалась, хотя была весьма начитанной девицей. Можно сказать, что Карамо заново открыл ей Святое Писание.
За страницами книги, которая с недавних пор казалась Эри сборником легенд — то нудных, то жестоких, то волнующих, то соблазнительных, — ей вдруг предстал древний мир, но не застывший и плоский, как икона, а объёмный и живой, полный звуков, красок, запахов и душераздирающих страстей. Стоны боли, вопли муки, победный клич, топот легионеров-карателей, рёв битвы, лязг мечей и предсмертный хрип, шёпот молитв и застольные песни — строка за строкой Писание преображалось в действо.
В устах Карамо смутные догадки становились фактами, священные тайны открывались, как яркие цветы, издавая сладкий и манящий аромат, а вдали брезжили новые открытия.
Порой сердце Эриты даже возмущалось и противилось этим открытиям: «Нет! как можно?!..» Но там, где духовник строго изрекал: «Строить домыслы о сём — греховно», Карамо говорил: «Это истина» — и рассказывал, увлекая юных слушательниц своим цветистым повествованием.
Лисси — та всегда подозревала, что в Святом Писании рассказано меньше, чем было на самом деле — и правда! Оказалось, в забытых монастырях есть старинные хартии, а в склепах — замшелые плиты, где записано недостающее. Ей стало немного обидно за своё невежество — но где она могла узнать о том, что скрыто…
…или запретно?
Оно всегда влечёт к себе — замкнутое, спрятанное в молчании, в недомолвках и намёках, как многозначительные улыбки и мимолётные, но полные тайного смысла ласки старших. Но стоит спросить, как одёрнут: «Это для взрослых», «Лисси, с каких пор ты увлеклась богословием?», «Тебе рано». Тут является Карамо — и запрет рассеивается.
От восхищения рождаются желания, прежде немыслимые, которых сама пугаешься — «А если разузнать о ересях?.. или о Книге Любви? о лиловом ордене милосердных целительниц? они носили цветок ириса, как первомученики, их устав сочинила святая Уванга, воочию лицезревшая Ветра-Воителя — возможно ли, чтобы лиловые сёстры поклонились тьме?..» Вопросы теснились в её голове, Карамо продолжал речь, и святыни становились обманчиво доступными — протяни руку, коснись…
Увлекло его красноречие и Лару. Жадно — и порой недоверчиво — слушая кавалера, она накрепко запоминала его слова, а в уме зрело и росло то, чего вслух не выскажешь: «Зачем он посвящает нас в такие тонкости?.. Мы ведь не монахи, не попы, а просто девушки… Э, нет, вру — не просто. Мы особенные. Значит, готовит нас к чему-то? В самом деле, если б хотел очаровать, покрасоваться — плёл бы про путешествия, он где только не бывал… Кто ж девчонкам зубы заговаривает россказнями о реликвиях?»
Но после обеда, когда все ждали продолжения, Карамо достал медиа-шлем и велел ей проверить, как идёт вещание с борта дирижабля. По стандарту проверки Лара навелась на дежурный пост батальона 22 — а со стороны Руэна вещал вахтенный медиум ведомства графа Бертона, передавая свежие — и какие! — новости. Это стоило озвучить слово в слово.
— Сегодня, на десятый день боёв, ценой немыслимых усилий и больших потерь… — прикрыв глаза, Лара повторяла за столичным вещуном, — отдельный корпус под командованием штабс-генерала Каэра разгромил дьяволов в Эстее.