Вертикальные трубы с промежуточными площадками вели сквозь пузатое тулово дирижабля высоко наверх. А там…
Там Ларе от страха захотелось пасть на четвереньки и вцепиться по-кошачьи в оболочку.
Узкая дорожка по хребту, хлипко огороженная леерами, а по обе стороны — покатые склоны, ведущие в бездну. Над головою — необъятное темнеющее небо, а где-то в немыслимой глубине — слабо серебрящееся море, и у далёкого горизонта — тени островов. Кругом только великий гулкий ветер, простор пустоты. Вот-вот сдует в никуда!..
Не слышно даже винтов под брюхом воздушного гиганта.
Мало-помалу свыкаясь, преодолевая страх, она осматривалась. Что это за крышки на спине «Быка»? а вон те кольца, зачем они?
— Клапаны — для сброса газа, — медлительно втолковывал усатый такелажник, немного похожий на батю. — А кольца крепёжные. Когда осматриваем и латаем оболочку, мы цепляем к кольцам страховые тросы. Думаешь, зачем вам сбруя? не для красы, ясно дело.
— А п-парашют? — заикаясь от волнения, спрашивала она.
— Тяжесть одна, как гиря на плечах, — отмахнулся усатый. — Тут без него ловчее. Цепче ходи по оболочке, за ветром следи — и не сорвёшься. Штурман у нас виртуоз — видишь? поймал ветер в корму, «Быку» подспорье — сто миль в час плюс бог нам поддувает…
Палатка — вроде рыночного тента — оказалась пулемётной точкой, там стояла картечница. Дальше — круглая площадка, затянута тканью.
— Цыц, барышня! продавишь — в шахту ухнешь. Там у нас лодка.
— Бот? а разве их не снизу опускают?
— Хе, да ты умна… Это летучая лодка, разведчик. Маленький дирижаблик. Тихоходный, но маневренный. Ночью к врагу подобраться, расположение пронюхать… даже бомбу сбросить.
Она взялась помогать такелажнику, ладить крепёж к полёту Лис с Эритой. Когда сама застропилась, уже не страшно.
— Гере кавалер! Отрядили бы девицу мне в напарники, навроде юнги. Боюсь-боюсь — а вон, как прытко цепляет концы. Дочь моряка, что ли? с батькой в рейсы ходила?..
— Кровельщика! — Встав, Лара сильно отклонилась, пробуя крепёж на прочность. — Держит надёжно, гере кондуктор, хоть втроём вешайся!
— Наша девушка, слова знает, — улыбался в усы такелажник. — Вышколить — и в матросы второй статьи… Не пассажирка ведь! такая юбка на борту Громовику не обидна… Есть девахи — впору из них боевой экипаж комплектовать!
— Есть, гере кондуктор, — вклинилась Эрита, запоясанная и охваченная ременной сбруей поверх костюма. — Даже вместо летучей лодки можем послужить. Ан Ларита, пожалуйста, скрепите нас с ан Лисеной.
— Э… прошу прощения, коль маху дал и не по чину вас именовал — выходит, вы из благородных?.. Ошибка вышла, виноват-с.
Лара тщательно соединяла кольца с карабинами на спинах подруг. Так, теперь стянуть ремешки и застегнуть пряжки. Проверить.
— А вас, кондуктор, попрошу не болтать в команде, чем мы тут занимались, — намекнул Карамо, протянув барышням сосуд с голубым раствором.
Сцепленные девицы выпили и осторожно — как одно неловкое тело о четырёх ногах и руках, с двумя головами, — улеглись на хребтовой дорожке. Все молчали; помалкивал и такелажник.
Минута, две — и он разинул рот от удивления. Барышни, будто воздушный шар, поднялись над оболочкой и стали плавно удаляться от дирижабля — за ними страховочный фал потянулся.
— Дева Небесная… Душа-заступница…
— Воздержитесь от молитв, кондуктор.
— Гром и Молот!.. так ведьмы ж на борту!..
— Не вам судить об этом.
— Ох, чую, будет не полёт, а чёртов переплёт…
Запоздалая чайка, парившая в вышине на восходящем потоке, крякнула в изумлении и шарахнулась на узких крыльях в сторону — что за времена настали?!. Там, где прежде одни птицы реяли — теперь двуногие летают, и даже не на шаре-пузыре, а словно облачко!
Экстренный выпуск «Коронной почты», ещё пахнущий типографской краской, Безуминка купила на вокзале в Руэне, перед посадкой в поезд.
— Победа! Победа! — срывая голос, выкрикивал мальчуган-газетчик, размахивая свежим номером. — Красная армия, синий генерал, дьяволы разбиты наголову! Государь объявил праздники и фейерверки!
Газетные листы с аляповатыми фотогравюрами расходились как горячие пирожки на гулянке в храмин-день; малец едва успевал принимать монетки и раздавать свой бумажный товар. Когда Безуминка в волнении забыла взять сдачу с полтины, он счёл это царскими чаевыми от модно одетой златокудрой барышни.
Среди ликующей толпы на перроне одна Бези с газетой в руках выглядела хмуро. Напряжённо поджав губы, она бегала глазами по крупным строчкам.