– Спасибо, Вито, но я б не выражалась столь цинично.
– Моллюски там, кстати, очень вкусные. Ну, как бы то ни было, Эркена прав, чтобы купаться, будучи в маскировочной сети, надо или быть самоубийцей, или быть уверенным в её качестве. А большинство этих сетей, которые ещё крутятся на «чёрном рынке», далеко не новы. Если он сумел где-то раздобыть новую, то он опять же как-то недопустимо крут… Или, во что я поверю охотнее, никакой маскировки нет, а у кого-то просто разыгралось воображение.
– И его настоящую личность установить не удалось?
Эркена кивнул.
– Бракири по имени Неф Логорам не существует. Отпечатков пальцев ни в одном архиве не найдено. Совпадение 60%, максимум… Из ДНК можно попытаться что-то выжать, сколько-то его волос осталось… Результата жду сегодня, но не слишком на него надеюсь – мне и так едва удалось настоять на этом анализе, и оборудование в Бринколо, сами понимаете… не столичное…
– Можем взять вопрос на себя…
– Ну, если у вас есть такие возможности, буду только рад.
– Как считаете, это может быть техномаг? – подал голос долгое время молчавший Вадим.
– Техномаг? Ну… учитывая, что я не слышал, чтоб хоть один техномаг хоть раз появлялся на Экалте, и вообще, честно говоря, не знаю, существуют ли они на самом деле… Если верить тому, что о них говорят – может.
– С другой стороны, если верить тому, что о них говорят, то это можно было, наверное, провернуть и изящнее… Хотя что бы я понимал в вопросе… Алварес, может, позвонишь своей тёте-сестре? Она единственный эксперт по этой части, который с ходу приходит на ум.
Хорошая дорога кончилась, и машину всё чаще бодро подкидывало на колдобинах.
– О какой эффективности может идти речь… – проворчал Эркена, потирая ушибленную о потолок макушку, – если у нас дороги не могут починить? Хотя, кому б это было надо, федеральные трассы у них хоть сейчас на выставку, тут не поспоришь, а тут – внедорожник пройдёт, ну и ладно. Так вот, Логорам… Может, и техномаг, я не знаю их возможностей. Кроме того, что хорошо притворился внешне, он знает язык… Тут нужно одно уточнение. Можно очень хорошо выучить язык чужой расы и говорить на нём, как на родном, особенно если начать его учить достаточно рано и говорить на нём много… Можно добиться идеального произношения… Особенно если это язык расы, близкой биологически… Господин Синкара говорит на земном без акцента, хотя учил его даже с более позднего возраста, чем я, потому что ему позволяет биология…
– Ты мой акцент десять лет назад не слышал. Вообще, кому ты рассказываешь, тут с нами едет уникум, который говорит на дилгарском лучше, чем едущая с нами же дилгарка. Он у него вторым родным получился, после центарина. Третьим – земной, или минбарский, не знаю, что роднее…. Четвёртым – корианский… Так что по языковым трудностям это к нему, я кроме бракирийского и земного только матерные диалекты знаю, зато в совершенстве. Но Алварес вообще такой один, издержки мультирасовой семьи…
– Так вот, маскировка может изменить твою внешность, но не строение твоей гортани. Она не будет говорить за тебя. И как бы хорошо ты ни знал язык, если у тебя был акцент – он останется. Для человека, центаврианина или, рискну предположить, минбарца достичь правильного бракирийского произношения реально, хотя и сложно. Для некоторых других рас ряд наших согласных, сочетаний этих согласных оказывается труднопроизносимым. Можете получить представление об этом, послушав записи речи посла иолу. Его знание языка достойно высшей степени оценки, он не пользуется переводчиком вообще, способен без запинки использовать сложные речевые обороты и идиомы. Но произнести что-то вроде, – Эркена сказал что-то на родном языке, Дайенн разобрала только слово «солнце», – для него испытание, потому что их языки заплетаются в такой последовательности звуков, просто дыхания не хватит, не разбивать слова на слоги. Так вот, Логорам говорил без таких проблем. Парадоксально, но, как я подозреваю, его словарный запас был небогат, Зрящие высказывали о нём мнение как о… тугодуме, можно сказать, когда ему задавали вопрос, он редко давал ответ сразу, часто просил повторить. И его речь никогда не отличалась сложностью и образностью. Но акцента при том не было, да.
– То есть, вы полагаете, что язык не то что не является для него родным, а…
– Он знает его на уровне первого, может быть, второго года обучения, не более, но при том строение его речевого аппарата неотличимо от бракирийского.
– Такое возможно?
– То есть, исходя из этого, мы точно знаем, что преступник не иолу, – рассмеялся Вито.
– Не иолу, не нарн – они могут говорить почти чисто, но ассимиляция по звонкости-глухости где не надо у них остаётся… не врий, не дрази, не хаяк.
– А… – Дайенн понимала, что её понесло в страну фантазий, но остановиться уже не могла, – может это быть… ну, случай, обратный Вито? Бракири, но выросший не в Синдикратии? Есть ведь, наверное, и такие случаи?
– В принципе, может. На это можно списать и плохое знание языка, и плохое знание обычаев, географии, реалий Бракира или Экалты. Но в таком случае у него был бы, так или иначе, какой-то колониальный диалект, который был бы нам знаком, либо не знаком… А у него диалект Экалты. Типичнейший. Если ты был выращен в чужом мире инопланетниками, задался целью посетить историческую родину и взялся не только учить язык, но и тренировать произношение, то, наверное, скорее будешь равняться на произношение Бракира, тем более что произношение Экалты в аудиоуроках найти проблематично. И наверное, если ты удосужился выучить именно выговор Экалты, ты можешь не знать, кто сейчас входит в Крону на Бракире, каков курс акций или индекс инфляции, и в моде тоже совершенно не разбираться, но не знать, на сколько регионов делится Экалта, как называются столицы регионов, как называются растения и животные, местные или завезённые с Бракира – это как-то странно… В легенде, которую он рассказывал о себе, кроме того, что он путался в деталях, в качестве имён знакомых и родственников фигурируют самые распространённые и общеизвестные имена бракири, а так не бывает.
– Может быть, у всех его близких было плохо с воображением?
– У всех? Нереально. Тем более, имя Синто, данное в качестве первого имени – вопиющая безграмотность даже для очень провинциала. Логорам изучал культуру мира, в который отправлялся, но изучал поверхностно. Логично, потому что ничего, кроме артефакта, его здесь и не интересовало.
– Вы сами не встречались с ним?
– Один раз, – кивнул Эркена, – он остановился в мотеле в Ретто, я пришёл к нему под видом коммивояжёра, разведать, разговор, как понимаете, был недолгий. Второй раз, выманить для задержания, придти сам уже в другом образе я не мог, моя внешность достаточно приметная, послал одного лейтенанта… Логорама уже не было. Собственно, после этого его след и потерялся.
– Вы не установили наблюдение за мотелем?
– Установили, конечно. Он не выходил из мотеля. Во всяком случае, камеры этого не фиксировали. В его номер через два дня заселилась пожилая пара, при этом Логорам из номера не выписывался… это нормально, там и не такой бардак творится. Свободный номер определяется по его фактической свободности, бывает так, что постоялец исчезает, не удосуживаясь предупредить, что съезжает, забота хозяев – проследить, чтоб он не свинтил, не заплатив. А бывает, если вы задержались где-то надолго, что ваши вещи аккуратно собраны и дожидаются вас в специальной кладовке, в то время как номер занят кем-то другим… И это при условии кристальной честности персонала, вещи могут просто пропасть, а вас здесь никогда не видели. Дешёвый мотель есть дешёвый мотель, как платите, так и обслуживают.
– И… ваши впечатления от разговора с ним?
Полицейский побарабанил пальцами по рулю.
– Много впечатлений за пять минут не наберёшь, конечно, тем более когда собеседник хочет выставить тебя за дверь… Нет, это-то само по себе нормально… Но именно тогда я понял, что передо мной вовсе не бракири. До этого я так не думал. Было смутное ощущение, но не уверенность. В разговоре все эти странности, с языком, незнанием бытовых и географических реалий, нашли объяснение. Я просто знал, что передо мной не то, что говорят мне мои глаза. Если, разговаривая с господином Синкара, я закрою глаза, я забуду, что у него человеческое лицо. Разговаривая с Логорамом, я ни на секунду не чувствовал, что говорю с бракири.