На похороны пришло довольно много людей, и должен сказать, что, увидев тех, кого не ожидал увидеть, я очень обрадовался. Некоторые даже подошли к моему гробу, лежавшему на каменном постаменте, — немногие решились на это, ведь на улице стояла жара.
Десятки знакомых, с которыми я не встречался уже много лет, с тех пор как окончил школу и университет… Конечно, эти люди больше интересовались друг другом, чем мной. Они вспоминали старые добрые школьные деньки или обсуждали работу, но я все равно был благодарен им за то, что они пришли.
Я впервые обрадовался тому, что мои родители уже были мертвы, ведь у меня кошки на душе скребли от одной мысли о том, как они плакали бы здесь, обнимая мой гроб.
Много лет назад я сказал: «Хочу, чтобы меня похоронили на кладбище рядом с Холмом Пустоши», и потому после обряда в мечети мы отправились в долгое путешествие. Так как кладбище находилось далеко, большинство людей ушли, успокаивая себя тем, что они выполнили свой последний долг, посетив обряд.
Меня не обидел их ранний уход. Земля по-прежнему вращалась и продолжит вращаться. Другие не умирали из-за того, что кто-то умер. Как бы то ни было, кто я такой, чтобы обижаться? Даже тех, чьи похороны посещали сотни тысяч людей, забывали уже через пару дней.
В любом случае, увидев вырытую для меня могилу, я не мог думать о чем-либо другом. Сейчас мне было не до того, чтобы печалиться о том, что так мало людей провожали меня на кладбище. Не волновало меня и то, что окружающие по-прежнему не понимали, что я все еще жив, а также тот факт, что они стремились поскорее забросать мой гроб землей.
Я по-прежнему слышал молитвы, плач и бормотание: «Ах, он был так молод!», но уже очень скоро люди ушли. Их шаги надо мной вскоре совсем затихли. Через десять минут все звуки уступили место полной тишине…
«В могиле становишься философом». Мне потребовалось секунд тридцать, чтобы осознать эту истину. Я не страдал от клаустрофобии или чего-то подобного, но это место было тесным, а в моей голове роились сотни мыслей. Наихудшей была мысль о том, что я не знаю, что произойдет со мной в ближайшие часы. В моей голове возникали вопросы: явятся ли два ангела (или один?), о которых нам рассказывали на уроках религии? Перемещусь ли я из этого места в другое? Сколько времени потребуется на то, чтобы мое тело сгнило? Если я останусь здесь навсегда, смогу ли я выносить чудовищную вонь? Когда черви начнут заползать мне под саван? Какая часть моего тела первой пойдет им на съедение?
Как я уже сказал, в могиле становишься философом. Философом, которому приходится получать знания из внутреннего мира. На самом деле все, что я знал, по-прежнему оставалось со мной. Например, я знал, сколько будет семью восемь. Только семью восемь? Я знал цену неэтилированного бензина, знал год начала Великой французской революции, последствия глобального потепления, мой номер налогового счета, имя первого человека, ступившего на Луну, количество выигрышей моей футбольной команды, возраст, в котором принцесса Диана вышла замуж, список всех произведений Шекспира, обоснование процесса фотосинтеза, объем торгов на бирже в прошлом году, название равнин Анатолии, количество картонных эльфийских ушей, использовавшихся при создании «Властелина Колец», наименьшее простое число, определение эмоциональности, теорию Большого взрыва и миллионы других вещей. О Господи, сколько же всего я знал! Сколько я выучил за короткий срок моей жизни… Странно, но все, что я узнал, внезапно поднялось из глубин моего сознания. Моя душа пришла в полное смятение. Кроме этих бесчисленных осколков смыслов, в моей голове всплывали сотни вопросов, на которые я не знал ответа. Мысли обрушивались на мое сознание, словно газеты, падавшие с печатного станка. Впрочем, среди этих вопросов был один, ответ на который мне хотелось бы получить в первую очередь.
Из всего, что я знаю, хоть что-нибудь может мне сейчас пригодиться?
Часть 2
Омер. Ребенок
17
Прошло ровно три недели с тех пор, как уплыл дельфин Омер. Три долгие недели, и каждый день был похож на предыдущий. По утрам мне не хотелось вставать, и после завтрака я вновь отправлялся в постель, просыпаясь лишь после полудня. Днем я смотрел мультфильмы, которые видел уже раз сто, а вечером шел в парк, чтобы поиграть с собиравшимися там детьми. Когда я не говорил с ними, я помнил, что они не такие, как я, но стоило мне открыть рот, и я принимался болтать о тех же глупостях, что и они. Я рано ложился спать, но, поскольку долго спал утром, по ночам страдал от бессонницы, а на следующий день мне не хотелось вставать. Так прошло целых три недели, ночи и дни слились в монотонный поток. На двадцать второй день бабушка отправила меня к нашей соседке Бетуле Теизе с тарелкой камбалы.