Дохожу до очередной лавки, взгляд зацепляется за неброскую вывеску, скользит по острым лезвиям ножей и мечей разной длины. Уже собираюсь сделать шаг дальше, как застываю. Зрачки расширяются в немом изумлении!
Редкая арнийская сталь. Острые пики наконечники на обеих сторонах. Раз, два… Аж целых шесть камней усилителей в окружении пентаграмм и рун! Потрепанный временем, конечно, весь в царапинах и явно не новый, но…
Хочу.
Именно так: простое, по-детскому наивное «хочу». Мне нужен именно этот посох. Вот только в ответ от хозяина лавки получаю совершенно неожиданное, когда я уже готова была расстаться с кругленькой суммой золотых:
— Сожалею, милая исса, но это невозможно. Этот посох не продается.
Пожилой мужчина солидного возраста невозмутимо протирает салфеткой круглые линзы очков.
Странный он. Да и лавка у него… странная.
Здесь, в небольшом помещении, непонятно как сочетаются и книги, и артефакты, и разные виды оружия, и обычные безделушки. Больше всего поражают книги. Они везде, где только можно! И на прилавке под отполированным до блеска стеклом, и на стеллажах, и на полках, и на подоконнике возле витрины. Даже на полу!
— Почему?
— В моей антикварной лавке нет ничего обычного или простого. У каждой вещи есть своя история, причем, не всегда хорошая. И, как бы это странно не звучало, каждый предмет обладает характером.
Даже так? Неужели, это такой трюк, чтобы заманить побольше покупателей и набить цену своему товару? Ведь не секрет, что людей притягивает все таинственное и недоступное.
— И какая же история у этого посоха? — я даже не пытаюсь убрать скептические нотки из голоса.
Моя скромная персона удостоилась внимательного взгляда. Слишком уж долго и пристально смотрит антиквар.
— Именно у этого посоха, — уклончиво отвечает он после секундной запинки, бросив короткий, какой-то непонятный взгляд в сторону витрины, — очень тяжелый характер. На моей памяти, за все время, что находится в лавке, посох ни разу никому не дался даже в руки.
— Да неужели?
Я насмешливо хмыкнула. Звучит как-то неправдоподобно.
— Именно так, милая исса. Сомневаюсь, что эта железная палка дастся такой молодой девушке как Вы.
О, а вот это уже больше похоже на местных торговцев. Грубая лесть.
— Уважаемый исс…
— Фанфон, — с доброй полуулыбкой подсказал он, а я кивнула в знак благодарности.
— Исс Фанфон, скажите, откуда у Вас появилась эта «железная палка»?
Мужчина опять задумчиво погладил седую бороду. Он делает так почти каждый раз перед тем, как ответить. Да и говорит он медленно, протягивая слова.
— Давно уже. Лет двадцать назад, может, больше. Тогда были славные времена. Моя лавка тогда еще процветала, — он пожимает плечами, удивляя еще больше. — Принесла его совсем молодая девушка и оценила вещь всего в один золотой. Конечно, я с радостью согласился, заплатил. И поставил столь редкий посох на самое видное место как жемчужину коллекции. Правда, после того как эта железная палка сама же стукнула по лбу первого покупателя, второму переломала руку, а третьему покалечила ноги…
Я перевожу ошарашенный взгляд с посоха на антиквара и наоборот. Ну и где правда, а где выдумка?
— Этот посох заразил все товары в моей лавке из-за чего даже постоянные покупатели перестали ко мне заходить, — криво усмехнулся мужчина, закончив короткий рассказ. — Если честно, мне он уже надоел. Если сумеете удержать его в руках хотя бы минуту, то я Вам ему подарю, милая исса.
Подвох ведь. Стопроцентный подвох! Но вместо того, чтобы отказаться я соглашаюсь.
05.11
Перевожу взгляд с антиквара на такой желаемый посох и направляюсь к витрине, уверенная в своей победе. Кончики пальцев подрагивают, замирают в паре сантиметров от холодного железа.
«Может, ну, его…» — предательская мысль проскакивает секундой раньше, чем ладонь крепко сжимает оружие, а в сознание врывается вихрь видений.
Эхом разносится звон ржавых цепей, которыми дворцовая стража приковывает хрупкую девушку к стене в сырой темнице. Табун мурашек проносится по коже. Я успеваю поймать насмешливый взгляд насыщенно синих глаз, заметить как дернулся уголок посиневших губ в намеке на улыбку.
— Уничтожь… Дух знает все, доверься ему — тихо шепчет она.
— Адель! — полный ярости крик врывается в камеру, слышится стук и грохот.
И видение меняется.
Стремительно! Быстро!
Твердые, уверенные, целенаправленные шаги по грязным улицам столицы за несколько кварталов отсюда, сравнимые с каждым ударом сердца. Один шаг — одно маленькое облачко пыли.