Есть такой фильм «Берегись автомобиля». Когда же снимут «Берегись пешехода»?
Вопрос этот родился у Никиты в тот момент, когда под колеса его машины бросился какой-то мужик. Хоть бы остановился, увидев мчащуюся тачку, нет, как шел, так и продолжал идти. Возможно, он возомнил себя танком, но брони у него не было. Удар отшвырнул человека в сторону, бросил на землю. Он с трудом поднялся, пошатнулся и сел.
Никита едва удержался, чтобы не заехать ему с ноги.
– Куда прешь, урод? Глаза дома забыл?
– «Скорую» вызывай! – сказал незнакомый голос.
– И полицию, – добавил другой.
Никита обернулся. Уже и толпа собралась. Кто-то набирает номер на телефоне, кто-то настраивает видеокамеру. Пипец!
– Уроды! – буркнул он.
Одним только словом Никита запустил несколько бумерангов, и все они тут же вернулись к нему. Кто-то назвал его уродом, кто-то козлом. Людей много, на всех не наедешь.
Ему хватило ума вернуться в машину, закрыться. Он позвонил отцу, объяснил ситуацию, попросил помощи. Надо было и брату сообщить, но тут появились менты.
Гаец только глянул на него и все понял.
– Выпивали?
– Выливали, – заявил Никита и качнул головой.
Выпивал он вчера, сегодня всего лишь опохмелился и чувствовал себя нормально, но разве менту это объяснишь?
С Никитой не церемонились. Машину забрали на штрафную стоянку, а его самого доставили в отделение, закрыли в камере с решетчатой стеной.
– Эй, капитан, а не слишком? – спросил Никита, осматривая скамью, на которую собирался садиться.
Ему уже приходилось бывать в обезьянниках, поэтому он знал, какие здесь могут быть подводные камни. Блевотиной скамью загадят или сгущенкой какой-нибудь заляпают.
– Тебя надо бы сразу в изолятор перевести, – заявил розовощекий увалень и усмехнулся.
– А тыкать мне не надо!
– А то что?
– Сейчас батя подъедет, он тебе все объяснит.
– Пусть подъезжает. – Капитан продолжал улыбаться, но его голос прозвучал не очень смело.
Павелецк – не самый маленький город, но Степана Даниловича Высокова здесь знали все. Капитан тоже, поэтому и сбавил тон. Но в камеру Никиту все же закрыл, хотя это было лишним. Результаты судебной экспертизы еще неизвестны, может, парень и не пьян вовсе.
Никита провел в камере не меньше часа, прежде чем появился отец. Сначала тот поговорил с дознавателем, только затем подошел к камере. Но капитан почему-то не открывал дверь.
– Ты человека сбил, – тяжело роняя слова, сказал отец.
Массивный, кряжистый, неповоротливый. Седые волосы, морщинистый лоб, крупный крепкий нос, который унаследовал Никита. Трофим был похож на отца постольку-поскольку, а Никита – точная его копия. Тяжеловесности пока только не хватает как в теле, так и вообще.
– Да он сам выскочил! По регистратору глянь!
Отец сам поднял себя над жизнью. В конце восьмидесятых занялся мелким бизнесом, со временем переключился на крупный, взял под себя несколько металлургических предприятий. Он никогда не был бандитом, но криминальный мир с ним считался уже давно. Надо будет, любую мафию в порошок сотрет, в том числе и полицейскую.
Только вот с младшим сыном справиться не может. Потому что любит его. Старший сын – надежда и опора. Но Трофима он и отругать может, и даже ударить, а Никита для отца – священная корова.
– Ты был пьян.
Отец продолжал хмурить брови, но Никита его ничуть не боялся.
– Слегка.
– Нет, не слегка. Что делать будем?
– Мужик реально сам под колеса прыгнул! Может, ему бабки нужны?
– У тебя есть деньги?
– У меня?!.. Ты шутишь?
– Заработай.
– Заработать? Как?
– На заводе. Образование у тебя есть, должность мы тебе найдем, будешь получать хороший оклад.
– Где работа, а где я?
– Работа на заводе, а ты в тюрьме. Все просто.
– Я не в тюрьме.
– Сядешь.
– Исправляться буду?
– Ага, – подтвердил отец.
– Хорошо!.. Скажи, пусть меня к следователю отведут! Я заявлю, что спецом на мужика наехал. Сколько мне там отмерят? Лет пять! А что мама скажет, если ты меня в тюрьму посадишь?
С мамой отец развелся еще в начале нулевых годов, но отношений с ней не порвал. Она на полном его обеспечении. Дом у нее. Никита иногда заезжает к ней. Хотя мог бы появляться и почаще.
Отец промолчал, смерил Никиту взглядом, повернулся к нему спиной и был таков.
– Эй! – Никита подался вслед за ним, но уперся в жуткую твердь железных прутьев.
Он не хотел оставаться в камере, но отец, похоже, не собирался его вытаскивать. Наступил вечер, а Никита продолжал оставаться в камере. Ночь он провел на постылой скамейке, уснуть на которой можно было только под сильным наркозом.