Таня сидела долго, прислушиваясь к музыке, доносящейся из клуба. Потом танцы закончились. Мама погасила в своей комнате свет. По тускло освещенной улице прошли парочки из клуба, стайками — девушки, шумными группами — ребята. Спать совершенно не хотелось. Хмель потихоньку выветрился из головы. Теперь она сама поражалась собственной храбрости или даже… наглости? А вдруг она вела себя неприлично? Вдруг Федя подумал, что она развратница? Сама пригласила, обняла. Таня попыталась вспомнить подробности, что и как было. Тогда казалось, что все нормально, теперь — по-другому. Ну, что было, того не исправишь. Таня стала смотреть на звездное небо, которое казалось невероятно огромным. Звезды были яркие-яркие… Ее внимание привлек тихий свист. У забора маячила темная фигура. Таня всмотрелась.
— Таня, — тихо позвали ее.
Она узнала голос Кости. Он медленно подошел к окну.
— Не спишь? — зачем-то спросил он.
— He-а.
— Может, погуляем? — несмело предложил он.
По голосу Таня поняла, что он тоже протрезвел.
— А ты больше буйствовать не станешь? — улыбнулась она, вглядываясь в темноту.
— Нет. Я вообще тихий. Это так… от водки.
— Зачем принес?
— Для куража. Я думал, никто и пить не станет. А вы все согласились.
— Дурной пример заразителен.
Он рассмеялся.
— Тише, — шикнула на него Таня. — Маму разбудишь.
— Хорошо. — Костя перешел на шепот: — Тогда давай, прыгай. Погуляем.
Таня спустила ноги с подоконника и, оттолкнувшись, спрыгнула, вытянув вперед руки. Костя поймал ее в объятия и, прижав к себе, поставил на землю. Таню еще никто не обнимал так крепко, и она, смешавшись, замерла. Костя не отпускал ее. Его рука скользнула вверх по спине, остановилась на шее. Он наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Случилось так, как она мечтала, — первый поцелуй. И ничего, что это был не Федька. У Федьки губы разбиты. А Костя целовал ее медленно и нежно. Это было приятно. Гораздо приятнее, чем она могла себе представить. Таня слабо шевелила губами, неумело отвечая. Костя ласково учил ее:
— Нет, не так… Расслабь губы, приоткрой немного…
Так она приобрела свой первый любовный опыт.
После полудня снова примчалась Настя.
— Ты не представляешь, какого ты шороху вчера наделала! Все только и говорят об этом!
— Неужели не о чем больше поговорить? — Таня сладко потянулась.
Она еще не вставала. Воскресенье ведь, можно и поваляться. Мама ее не трогала, решив, что дочка переутомилась, готовясь к экзаменам. Знала бы она, когда дочь домой вернулась!
— А ты тоже штучка! Тихая-тихая, а пошла при всех Федьку приглашать.
— Ну и что? Белый же танец.
— Вот и пригласила бы Ваську или Костю. А то Ленка чуть в обморок не грохнулась.
— Какая Ленка?
— Здрасте вам! Давыдова.
— А она здесь с какого боку?
— А то ты не знаешь, что она с Федькой встречалась…
— Да мало ли кто с ним встречался.
— Нет, не «мало ли». У них родители дружат. И даже поговаривают, что она от него аборт делала.
— Ну и что?
— А то. Их недавно опять видели вместе. Может, снова беременна.
— От него? — недоверчиво усмехнулась Таня.
— Скорее всего. А от кого ж еще?
Таня сладко потянулась и села в постели.
— Да пусть берет его себе. Очень нужно!
— А не нужно, чего тогда поперлась приглашать?
— Так, для куража, — повторила она вчерашнее выражение Кости.
— Васька расстроился.
— Чего? — Таня встала с постели, набросила халат.
— Ты ему понравилась. Но говорит: «Я ее не стою. Она такая! А я — простой». Представляешь?
— Правильно говорит. Не стоит.
Настя, оскорбленно поджав губы, не удержалась:
— Много ты о себе воображаешь!
— Да! Слава богу, теперь и другие знают, что я много о себе воображаю! А то привыкли меня сторониться.
— Ты что? Кто тебя сторонился? Может, я?..
— Да все! Все сторонились! И ты иногда. Тебе тайком что-то расскажут, а ты мне ни гу-гу. Просили не говорить. А почему? Потому что я матери донесу, а она — директору. Делать мне больше нечего! Ты сама много своей матери рассказываешь? Вот то-то и оно. Думаешь, я другая?
— Да ладно тебе, Тань, не кипятись. Я как раз из-за тебя расстраиваюсь. Хотелось, чтобы и у тебя парень был. Васька, на мой взгляд, тебе идеально подходит. Вмешался же этот Костя!
— Но ты ведь сама хотела, чтобы обо мне заговорили, чтобы обратили внимание.
— Да. Я хотела, чтобы видели, что ты пользуешься успехом… Но не так же скандально!
— Между прочим, в мире кино и искусства считают, что скандал — это начало известности…