— Спасибо, — еще раз повторила она. — Очень красивое кольцо…
— Наверное, дорогое, — вставила Настя. — Ну-ка колись, Константин, сколько отдал?
— Какая разница, — отмахнулся тот, радуясь реакции Тани. — На свои, честно заработанные.
Они продолжили свою новогоднюю прогулку, а золотое колечко непривычно и приятно холодило палец…
Костя уехал второго января. Ему надо было на работу. Таня оставалась у мамы на неделю, потом начиналась сессия. Сначала она собиралась сразу после праздника вернуться в общежитие, но атмосфера родного дома не отпускала ее. Оказалось, она очень соскучилась. По своей комнате, по своей кровати, по маминым блинам, по старым книгам и Новогодним фильмам по телевизору. Столько хороших фильмов, как в новогодние каникулы, не показывали никогда. Танька устраивалась на мамином диване с книжкой в руках или, завернувшись в плед, часами смотрела все подряд: «Приключения Буратино», «Чародеи», «Москва слезам не верит», «Ирония судьбы…». Так она отдыхала. Иногда приходила Настя и вытаскивала ее на улицу. Они гуляли под летящим снежком, под ногами поскрипывало, искрило. Подруги болтали обо всем на свете. Настя поверяла ей свои сердечные тайны. Таня рассказывала о Косте. И только о Косте. Своими секретами она ни с кем делиться не собиралась.
— Все-таки он тебя любит, — убежденно говорила Настя. — Какое кольцо подарил! А мой Колька до такого не додумался.
— Ну, теперь тоже додумается.
— Может быть. Но если бы он сам… А ты его любишь?
— Не знаю.
— Значит, нет. А зря. Парень он хороший. И родители не бедные.
— Какое мне дело до его родителей? Вот уж это волнует меня меньше всего.
— И напрасно. Поженитесь — и то надо, и другое. Без помощи родителей — очень трудно.
— Ты рассуждаешь, как умудренная опытом женщина.
— Правильно рассуждаю. Мои-то мне помогут. Знаешь, сколько на книжке у моего бати? А у твоей матери что? То-то…
Настя смешила ее своими домостроевскими рассуждениями. У Тани же голова была занята совсем другими мыслями. Костя уехал до Рождества. Федьку она видела всего два раза, мельком. И снова сделала вид, что не заметила. Напряжение между ними нарастало, она это кожей чувствовала, на расстоянии, но решила: если сам придет, тогда — судьба. А нет, то просто выкинет его из головы. Она сможет. Она уже не та глупая четырнадцатилетняя девочка, которая провожала его взглядом, полным немого обожания.
Он пришел. Это случилось, когда мама уехала в районный центр по каким-то своим учительским делам. За окном бушевала вьюга. Таня уговаривала маму остаться дома, но для той долг, как всегда, был превыше всего.
— Что такое снег? Метель скоро уляжется. Да и не одна я еду. Варвара Константиновна со мной и Валентина Федоровна. К вечеру должны вернуться. На последнем автобусе.
Мама закуталась потеплее и пошла на остановку. Таня убралась в доме, перегладила белье, приготовила жаркое, и, как только заняла свое любимое место у телевизора, в дверь постучали.
Федька был без шапки. Снег таял на длинных волосах и густых бровях, и весь он был похож на Деда Мороза.
— Привет, — сказала Таня.
Она старалась не выдать своего волнения, но сердце бухнулось куда-то в коленки и застучало часто-часто.
— Здравствуй, — ответил он.
— Проходи. — Чуть поежившись, Таня закрыла за ним дверь на задвижку.
Наступила напряженная пауза. Они смотрели друг другу в глаза. А затем он сбросил куртку и, даже не стряхнув с волос снег, подхватил ее на руки. С минуту постоял, не сводя с нее взгляда, а затем понес в комнату. Внезапно Таня испугалась. Она думала об этом и даже хотела этого. Но испугалась.
— Пусти. Мама сейчас придет, — не своим голосом сказала она.
— Не ври. Она уехала. Я видел.
Федор опустил ее на диван и стал целовать своими жесткими поцелуями. Танька, притихшая, отрешенная, замерла в его объятиях. По телевизору снова шел фильм «Ирония судьбы…», вторая серия. Герои смеялись и плакали, пели знакомые до боли песни, а Таня лежала на мамином диване обнаженная в объятиях своего любимого мужчины. «Значит, судьба, — подумала она, — или ирония судьбы». Первый сексуальный опыт не был приятным. Но она находилась словно под наркозом. От одного его присутствия можно было сойти с ума. Вероятно, и она действовала на него так же, потому что Федор сказал:
— Танька, ты ведьма. Ты сводишь меня с ума. У меня так еще не было. Меня словно какая-то сила тянет к тебе. Не хочу идти, а не могу. Что это?