– Она спит, – коротко ответила мать. – Лучше её не будить. Пусть остается.
По её лицу было трудно определить, как она оценивает поздние воскресные прогулки своей взрослой замужней дочери. Наталья Петровна редко задавала вопросы, требующие разъяснений. Она вообще была немногословна. Светлана очень ценила в ней это и была благодарна за ненавязчивую помощь. Мысленно попросив прощения у дочери, Светлана согласилась:
– Хорошо, пусть остается. Теперь уже заеду завтра вечерком.
– Также поздно? – уточнила мать.
– Нет, мама, часов в шесть вечера.
– Звонил Олег. Просил тебя к телефону. Я сказала, что ты Ксюшу уложила и к соседке зашла на минутку. К Ленке, к бывшей однокласснице. Имей в виду. Я спросила, что передать тебе. Он сказал, что ничего. Просто побеспокоился.
Светлана посмотрела на мать внимательнее и ответила, чуть помедлив:
– Спасибо, мама.
– Завтра нам надо поговорить, Света, – сухо, но ровно, без нажима, заявила Наталья Петровна.
– Хорошо, поговорим, – невозмутимо пообещала ей Светлана. Ей всегда казалось, что мать хорошо чувствует её и понимает без слов, и разговор будет вполне добросердечный и недолгий. Но она еще не знала, что заблуждается. – Я пошла. Спокойной ночи.
– Подожди, пирога Олегу возьми. Он такой любит, – остановила её мать и проворно принесла с кухни упакованный уже внушительный кусок свежей домашней выпечки.
Дочь ласково поцеловала мать на прощание в плотную щечку, склонившись к ней. Наталья Петровна была низенькой, крепенькой женщиной. Внешне дочь унаследовала только её карие глаза с миндалевидным разрезом и отличную структуру кожи, мало подверженную влиянию времени. Внутренне Светлана обладала той же силой характера и многими навыками, что и мать. Наталья Петровна не нежила Свету в детстве, и дочь приучилась выполнять любую работу аккуратно, ловко и быстро. Все спорилось в её умелых руках, а ухоженные, хорошей природной формы ногти очень редко покрывались лаком. Светлана много делала своими руками и ценила естественность во всем.
Свою квартиру Светлана открыла ключом, без звонка. Из комнаты окликнул муж:
– Света, ты?
– Я, я, Олежик.
– А который час уже?
– Одиннадцать без пяти минут, – ответила Светлана, стягивая сапоги в прихожей.
Потом она мелкими шажками вошла в пустынную комнату, приблизилась к мужу. Он стоял, склонившись над большим столом, на котором располагалась чертежная доска. Рядом стопкой лежали тетради с записями, коробка карандашей фирмы «KOH-I-NOOR». Голова Олега была увенчана платком в мелкий рисунок, подобные которому в последствии прочно вошли в моду, затем в широкий обиход и стали именоваться «банданами». А пока это был просто обыкновенный ситцевый платок.
Светлана поцеловала его в шею.
– Ты заработался, – прошептала она прямо в ухо супруга. – Пора отдыхать. Ну-ка, покажи мне глаза! У-у, красные, подслеповатые, как у крота. Все-все! Сворачивай свои чертежи.
– Это не мои, а нерадивых студентов, – ответил с улыбкой Олег. – Я зарабатываю на лени этих обеспеченных бездельников. Тебя нет, я и не заметил, что уже так поздно. Я-то заработался, а ты чего так припозднилась?
Говорить неправду удобнее, не глядя в глаза собеседника. Но это полдела. Ложь искусная, правдоподобная требует определенного тона и состояния души. Светлана начала медленно раздеваться, кружа по квартире и раскладывая вещи. Она словно танцевала, подчиняясь одной ей слышному ритму. Плечи и грудь её подрагивали, тонкая, но сильная шея грациозно изгибалась. Голос её звучал мелодично, размеренно и спокойно:
– Я вначале заехала к Марине. Подкрасить волосы, подстричь концы. Потом помогла ей раскроить платье. Ткань дорогая, она сама не осмеливалась резать. А я решительная, ты же знаешь. Сметали, подогнали – отменно так получилось. У Маринки фигурка классная! Все село по ней. Она мне подарила на радостях флакончик духов. Духишки такие славные!
– Что так щедро? Ей разве не надо, если «такие славные духишки»? – нарочито дурашливо передразнил Олег. Он с удовольствием смотрел на жену, и губы его сами растягивались в снисходительной улыбке.
– А ей часто то клиенты суют, то Артур привозит. У неё таких уже два флакона. Маришка же нежадная, ты же знаешь, – беспечно продолжала Светлана. – Ну, вот. Потом поехала к маме. Поболтали, капусту незаметно так нашинковали, две банки засолили. Со сладким болгарским перцем, как ты любишь. Потом пирог затеяли. Тебе, кстати, тоже большой кусок принесла. Дед с Ксенией погулял, сказки ей почитал. Она и уснула. Я успела только погладить её перед сном. Что ещё? Да, к Ленке Малофеевой заглянула. А Ксюшку оставила у мамы. Не заметила, как день прошел. Так рано теперь темнеет! Ну, что ты смотришь на меня?