Как и тогда, лакей с лицом как луна распределял по астральной схеме пятьдесят рюмочек хереса на большом подносе для свадебного приема (Мурфи, этот раз, сочетался браком с Фантазией){8}. [с. 353]
"Фантазия, Стелла" возникает через пятьдесят с лишним глав как "астральная… Фантазия". Видимо, Набоков полагает, что читатель, уразумев, почему официант распределил рюмочки по астральной схеме, вознаграждается в достаточной степени. Ему следует, как сказал бы Набоков, ощутить пронзительное удовольствие любителя шахмат, гордость, удовлетворение и психологическую гармонию, которые столь хорошо известны творцам.
3
Набоков находит особое удовольствие в игре с именами{9}. Имя автора записок — сознательный выбор. Оно претерпевает различные трансформации, искажения, дополнения и модификации, в которых блестяще смешаны фонетика, смысл и литературные аллюзии. Вот несколько личин многоликого Гумберта:
Гумберт Грозный, Гумберт Кроткий, Подбитый Паук Гумберт, Хумберт Хриплый, Гумберт Смиренный, Гумберт Густопсовый, Гумберт Выворотень, Гумберт Мурлыка, Humbert le Bel, Гумберт Смелый, Мясник Гумберт, Герр Гумберт, Гумбертольди, Жан-Жак Гумберт, Сан Гумбертино Гумберт,[2] Гомбург, Гамбург, Гумберг, Гумбард, Гумбург, Гум-мерсон, Гуммер.
И еще в том же духе:
Сумрачный Гумберт, Гум и Гумбертша, Гумочка и мамочка, лиловая и черная Гумбрия, Гамбургер и смиренный горбун.
После эрекции он вынужден "довольно долго переключаться" для "скромной нужды" (humdrum purpose). Это выглядит как невинное развлечение со стороны Набокова или же, поскольку он якобы мнимый рассказчик, как сочетание добродушного самоуничижения со стороны Гумберта вкупе с нетерпеливым раздражением по отношению к людям, которые не помнят его имени. Но все эти прихотливые переливы красок скрывают литературную аллюзию. Главного героя "Поминок по Финнегану" Джойса зовут Хамфри (Гемфри) Чимпден Эрвикер. Имя Хамфри подвергается множеству разнообразных изменений, в точности соответствующих мутациям имени Гумберта. К примеру, мы находим:
Хамбер, Хамхам, Хаббаб, Хамм, смиренный Хамфри, Хамфри-Коротышка, святой Губерт, Хамфри Горбун, Химмишимми, Харомфрейд, Хамбер был хмур.
Уже это показывает, что Набоков кое-что почерпнул из Джойса, однако есть и дальнейшие ссылки{10}. Героиню (и символ) романа Джойса, возлюбленную Хамфри, зовут Анна Ливия Плюрабель; отроческую «ривьерскую» любовь Гумберта Гумберта, пробудившую его нимфетоманию, зовут Аннабелла Ли (позднее она возродится в Лолите){11}. Хамфри и Анна Плюрабель Джойса символизируют, в числе прочего, Адама и Еву{12}. Гумберт и Аннабелла у Набокова варьируют ту же библейскую тему. После Аннабеллы "Гумберт был вполне способен иметь сношения с Евой, но Лилит (т. е. Лолита. — К. П.) была той, о ком он мечтал" (с. 30). Перед фантастической перспективой обладания Лолитой Гумберт "был податлив, как Адам… в известном плодовом саду" (с. 91), и когда Лолита (то бишь Аннабелла, Аннабель Ли, Анна Ливия Плюрабель, Ева и Лилит) входит в гостиную Гейзов, дабы впервые неосознанно стать воплощенным инструментом гумбертовского оргазма, она держит "в пригоршне великолепное, банальное, эдемски-румяное яблоко" (с. 75). Как говорил поэт, "запретный плод вам подавай, а без того вам рай не рай". Она подбрасывает яблоко, Гумберт перехватывает его, но потом возвращает и, когда она жадно вгрызается в плод, начинает свои тайные манипуляции. При этом Гумберт отмечает, что она "была налита яблочной сладостью", и любуется ею, "пожирающей свой незапамятный плод, поющей сквозь его сок" (с. 77). Тема "Адам—Ева—яблоко" возникает вновь, когда Ло появляется в ярком ситцевом платье "с узором из красных яблочек" (с. 139); в тот день Гумберт увозит ее из лагеря «Ку» и впитывает в себя самое дорогое для него существо на земле.
Есть и другие ссылки на Джойса. В "Поминках по Финнегану" встречается имя «Куильти»; Клэр Куильти — похититель и любовник Лолиты. Фамилия Мак-Кул — предполагаемое соответствие Мак-Ку в «Лолите» — тоже встречается в "Поминках по Финнегану". Гумберт пародирует "Портрет художника в юности" Джойса, когда, рассказывая о себе, говорит о поисках "Портрета Неизвестного Изверга".[3] Когда девочки в пьесе изображают живую радугу, которая понемногу тает за множеством последовательных вуалей, Гумберт комментирует: «Я подумал, помню, что эту идею "радуги из детей" Клэр Куильти и Вивиан Дамор-Блок стащили у Джойса…» (с. 271). Соответствующего места у Джойса я не нашел, хотя Дамор-Блок (Darkbloom), возможно, намекает на Блума из «Улисса», где в пятнадцатой главе я обнаружил следующие реплики: