- Марико все приготовит к открытию. Мне необязательно находиться там до половины шестого, может быть, шести часов.
- Марико? - спросил Алекс.
- Марико Инамури. Она мой лучший друг и заместитель в "Лунном свете". Она вам понравится. Марико - моя самая большая удача с тех пор, как я приехала в Японию. Она заслуживает доверия и проворна: работает, как дьявол.
Алекс несколько раз повторил про себя имя, пока не убедился, что запомнил его. Он намеревался долго и обстоятельно побеседовать с заместителем Джоанны по "Лунному свету". Марико, несомненно, знала о прошлом Джоанны больше, чем та пожелала открыть ему. Но он для этой Инамури чужой, и неизвестно, пожелает ли она удовлетворить его любопытство более, чем Джоанна. С другой стороны, если он будет достаточно обаятелен и любезен и сумеет затронуть тему, как бы вскользь и невзначай (Алекс называл это "ненавязчивым допросом"), Марико могла бы предоставить ему новую ценную информацию о прошлом Джоанны Ранд.
Джоанна коснулась его руки, возвращаясь из раздумий:
- Что вы скажете?
- О чем? - спросил он.
- Быть мне гидом или нет?
С шутливой галантностью, но в какой-то мере и серьезно, Алекс произнес:
- Дорогая леди, я пойду за вами куда угодно.
Она усмехнулась.
- Даже в объятия смерти?
- Дорогая леди, не только в объятия смерти, но и дальше, если вы пожелаете.
Ее звучный смех наполнил маленькую комнату:
- Боюсь, ничего такого, от чего бы дрожь по коже, в Киото нет. Но вы так отлично спародировали Дугласа Фэрбанкса.....
На что с любезным поклоном Алекс ответил:
- Благодарю, Джоанна-сан.
Она вернула ему поклон.
Алекс предполагал во время обеда составить свое мнение о Джоанне, но обед закончился, а он так и не пришел ни к какому заключению.
Ее необычные синие глаза, казалось, стали еще синее. Он заглянул в них, ища ответа.
Джоанна Ранд или Лиза Шелгрин?
Он не мог решить, которая из них.
Глава восьмая
По просьбе Джоанны хозяйка "Мицутани" вызвала такси. Менее чем через пять минут черный с красными буквами автомобиль компании Сохо стоял у входа. Джоанне понравился шофер: никто лучше него не подошел бы для небольшой прогулки по городу. Это был сморщенный седоволосый старичок, приятная улыбка которого обнаруживала недостаток одного зуба. Почувствовав близкие отношения между ней и Алексом, он только однажды прервал их разговор: чтобы убедиться, не пропустили ли они какой-то особенный фрагмент пейзажа, использовав зеркальце заднего вида, чтобы бросить на них одобрительный задорный взгляд.
Они путешествовали по древнему городу более часа, предоставив выбор маршрута водителю такси. По ходу Джоанна в занятной форме рассказывала Алексу о самых интересных домах, храмах, отелях, японской истории и архитектуре. По крайней мере, она думала, что он развлекается. Алекс улыбался, много смеялся, задавал вопросы о том, что видел. На Джоанну он смотрел нисколько не меньше, чем на город, и снова она почувствовала невероятную силу его личности, как бы исходящую из глаз.
Они остановились у светофора около Национального музея, когда Джоанна удивилась возникшему направлению разговора.
- Ваш акцент интригует меня, - произнес Алекс.
Она моргнула.
- Какой акцент?
- Ведь он у вас не нью-йоркский, правда?
- Я вообще не подозревала, что говорю с акцентом.
- Нет, он явно не нью-йоркский. Бостонский?
- Я никогда не была в Бостоне.
- Пожалуй, он и не бостонский. Его трудно уловить. Может быть, какой-то след оставил британский английский. Да, скорее всего.
- Надеюсь, нет, - сказала Джоанна. - Мне не нравятся американцы, выдумывающие какой-то британский акцент после всего лишь нескольких лет жизни в Британии. Он режет мне слух.
- Он не британский, - сказал Алекс. Думая над этой загадкой, он внимательно изучал Джоанну взглядом и, когда машина тронулась, произнес: - Я знаю, какой он! Чикагский!
- Вы сами из Чикаго, а я говорю не так, как вы, - возразила Джоанна.
- Да? А я думал, как я, - сказал Алекс. - Ну, извините!
- Не за что. Кроме того, вы можете добавить Чикаго к списку мест, где я никогда не была.
- Вы, наверное, жили где-нибудь в Иллинойсе? - настаивал он.
На мгновение его улыбка показалась Джоанне натянутой.
- Нет, - сказала она, - я никогда не была в Иллинойсе.
Алекс пожал плечами, закончив разговор так же неожиданно, как и начал его:
- Ну, тогда я неправ. - Он указал на здание впереди слева от него: - Это место выглядит довольно необычно, что это?
Джоанна продолжила обязанности гида, но ее не покидало неприятное чувство, что вопросы о ее акценте были заданы неспроста: цель разговора несомненно была, но ее никак не удавалось ухватить. Она почувствовала, как между ее лопатками пробежал холодок, похожий на эхо того холода, что она испытывала каждую ночь.
Глава девятая
В замке Нийо они расплатились с такси и продолжили осмотр достопримечательностей пешком. Как только они вышли из такси, красно-черная машина с ревом влилась в уличное движение, а Джоанна и Алекс пошли за тремя другими туристами к огромным, обитым железом, Восточным воротам замка. Джоанна украдкой взглянула на Алекса и увидела, что он был восхищен:
- Вот так я себе и представлял замок! - Но затем он тряхнул головой, как будто проясняя мысли, и добавил: - Хотя для Японии он выглядит слишком вычурно.
Джоанна облегченно вздохнула: - Я так рада это услышать.
- Да что вы?
- Если бы вам понравился замок Нийо слишком сильно, то как бы вы смогли понравиться мне? Я люблю мужчин с хорошим вкусом.
- Вы хотите сказать, что я должен был найти его вычурным? - спросил Алекс.
- Большинство людей, если у них развито чувство прекрасного, находят его таким, если, конечно, они понимают японский стиль.
- Я подумал, что это местный ориентир.
- Да, исторически. Он привлекает туристов более, нежели самих японцев.
Они прошли через основные ворота, а затем через вторые - Карк-Мон, богато украшенные резьбой по дереву. За ними находились широкий двор и сад замка.
Пока они пересекали двор, Джоанна рассказывала:
- Большинство представителей западной цивилизации считают, что древний замок - это нечто массивное и чрезмерное. Обычно они разочаровываются, находя здесь небольшое количество таких огромных и внушительных памятников архитектуры, но им почти всегда нравится замок Нийо. Его пышность в стиле рококо - нечто, о чем они потом рассказывают. К сожалению, Нийо не совсем представляет фундаментальные качества японской жизни и философии.
Джоанна понимала, что она начала нервно бормотать, но ничего не могла поделать. Во время обеда, и особенно позже, в тесноте душного такси, она осознала мощное сексуальное напряжение, возникшее между ними, жаждущий утоления эротический голод. Она и хотела, и не хотела того, что могло бы утолить его... к тому же она испугалась собственно акта, к которому ее могли бы принудить. Вот уже шесть месяцев у нее не было любовника, и все это время она жила в ожидании кого-нибудь очень похожего на этого привлекательного мужчину. Джоанна хотела, чтобы Алекс Хантер оказался в ее постели, хотела удовольствия, хотела давать и получать ту особенную нежность и животную близость, но не знала, сможет ли она полно насладиться всем этим, а затем избежать болезненного расставания. В основном она была цельной, основательной натурой, нелегко идущей на разрыв. Но с Алексом Джоанна чувствовала, что она будет ходить по краю пропасти. Ее последняя связь закончилась печально, и предпоследняя - тоже, также, несомненно, закончится и эта. Ее чувство носило характер сильной, необъяснимо разрушительной крайности, необходимости уничтожить все то хорошее, что возникало между ней и другим мужчиной, необходимости разбить все это вдребезги как раз в тот самый момент, когда все это хорошее переставало быть просто сексуальной игрой и становилось любовью. Всю свою жизнь Джоанна хотела стабильной связи, ища ее с тихим отчаянием. Ее темперамент не подходил для одинокой жизни; однако, несмотря на это, она отказалась от предложения выйти замуж, хотя и питала глубокую симпатию к этому человеку. Джоанна бежала от желанной близости, когда та была в пределах досягаемости, и всегда по причинам, которых она не могла понять. Каждый раз, когда она почти решалась принять предложение, у нее возникало беспокойство, что ее предполагаемый жених проявит больше любопытства, когда станет мужем, чем когда будет просто ее любовником. Джоанна беспокоилась, что он слишком глубоко исследует ее прошлое и узнает правду. Правду. Беспокойство раздувалось в страх, и этот страх быстро становился истощающим, невыносимым, всепоглощающим. Но почему? Черт возьми, почему? В ней не было ничего такого, чтобы скрывать. В этом она была уверена. Джоанна не лгала, когда говорила Алексу, что в ее биографии однозначно не хватает важных событий и тайн. Тем не менее она знала, что если у нее будут отношения с ним и если он хочет большего, чем случайной связи, то она будет отвергать его и отдаляться с такой быстротой и внезапностью, что это его ошеломит. А когда он уйдет и она останется одна, она будет раздавлена этой потерей и возненавидит себя, хотя никогда прежде этого и не испытывала. Страх был нелогичным, но она не могла преодолеть его. Вот по этой-то причине, идя рядом с Алексом через двор замка Нийо, Джоанна говорила без умолку, затянуто, наполняя тишину тривиальной болтовней, которая не оставляла места ничему личному.