В «20 ООО лье под водой» капитан Немо скажет: «В природе существует сила могущественная, простая в обращении. Эта сила — электричество».
Но эта «научная» фраза является цитатой из трактата XV века, принадлежащего перу алхимика Бернара Тревизана. Под словом «электричество» Тревизан подразумевал «модификацию тайного огня, горящего в душе каждого человека. ..ив каждой точке Вселенной».
Тревизан и капитан Немо имеют в виду энергию, сокрытую в точке «алеф»... В точке Розанова, которая может открыться в любой миг и на любой лестнице мира...
Это, практически то же, что мы имеем в виду под словом «гениальность». В алхимических трактатах единство Вселенной проявляется в этом мире двояко, каждый элемент творения обладает двойной природой: мать-земля и отец-океан. Земля дает своим детям жизнь переменчивую и временную; отец-океан — жизнь вечную.
«В морской соли скрыт творящий огонь, дарующий жизнь вечную» — так писал гениальный Авиценна.
Сравните это с мыслью, высказанной капитаном Немо:
«Хлористый натрий содержится в морской воде в значительных количествах. Вот этот-то натрий я выделил из морской воды и питаю им свои элементы... В соединении с ртутью он образует амальгаму. Ртуть в таких соединениях не разлагается».
С точки зрения электротехники это полная ересь. Герой Жюль Верна нашел способ извлечения электричества, не зависящего от источников питания, то есть электричества алхимического. Его волшебный подводный корабль оторвался от матери-земли и живет в другой сфере бытия — в вечности, в алхимической сфере океана или «космогонической воды».
Похоже, Жюль Верн — человек невероятно работоспособный, выпускавший по три книги в год и написавший в общей сложности более 200 объемистых томов прозы, — направил свою энергию на то, чтобы сохранить в наших душах мужскую парадигму жизни. Капитан Немо бежит от женской стихии Земли в вечность мира идей и гениальности.
Жюль Верн жил в эпоху, когда женское начало выходило на первый план: приземленность наших интересов, наш прагматизм и примитивный материализм являются принципами заботы о себе. В современных декларациях того же принципа мы говорим о правах каждой отдельной личности.
Эти принципы в древних культурах всегда ассоциировались с женским началом — с принципами защиты потомства матерью.
Похоже, что Жюль Верн хотел сохранить в душах своих читателей мужскую романтическую мечту о вечности, пользуясь приметами и ценностями нового — приземленного мира, приближение которого он чувствовал.
Его подводная лодка «Наутилус» по форме напоминает сигару. Со времен Фрейда и Юнга мы знаем, что это форма фаллоса. Фаллическая подводная лодка лишена тестикулов, то есть избавлена от необходимости оплодотворять; она абсолютно свободна.
Подводный корабль капитана Немо оснащен вечным двигателем. Кроме того, он светится собственным светом и имеет смертоносный таран, который позволяет ему кромсать на куски кашалотов, — это воплощение беспредельной хищности материи.
Почему-то Жюль Верн не предоставил в распоряжение своего героя ни перископа, ни торпед, уже хорошо известных ко времени написания романа. Скорее всего, это произошло потому, что его мышление было скорее мистическим, чем научным.
Для него реальность — это изменчивый результат беспощадной борьбы двух начал: духа и материи, земли и воды, космического фаллоса и космической вагины.
Построенный капитаном Немо мистический светящийся аппарат — «подвижный в подвижном» — двигается в мире вечности, в мире духа. «Наутилус» предназначен для выполнения тайных для профессора Аронакса и читателей, но вполне конкретных задач: он помогает обрести свободу людям, все еще находящимся во власти земной стихии.
Жюль Верн как будто нарочно создавал символ для внутреннего путешествия в сферу смысла жизни — символ, позволяющий добиться исполнения мечты.
Любая наша мечта — это всегда только мечта о свободе.
Мечта о деньгах — это иллюзорная мечта о возможности купить себе новые степени свободы. Мечты о власти, приключениях, путешествиях, любви — это мечты о свободе: о свободе от старой любви, свободе в других пространствах, приобретении силы, которая даст нам, бессильным, новую свободу бытия. Даже в своих мечтах об убийстве мы мечтаем об освобождении от тех людей, которые своими обидами или притеснениями ограничивают нашу свободу. Наши кровавые революции — всего лишь воплощение нашей мечты о свободе.
Но на Земле свобода невозможна.
Философы говорят, что у понятия «свобода» нет предикатов. Это значит, что мы не можем указать на какой-либо предмет, обстоятельство или факт и сказать: вот это — свобода. А если мы произносим нечто подобное, то надолго оказываемся в рабстве...