– Нет вопросов, – на удивление быстро отреагировал полковник, взял телефонную трубку, накрутил три цифры и скомандовал по-русски: – Кравцова ко мне. – Потом улыбнулся Куриласу и сказал по-украински: – Сегодня ваших квартирантов уже не будет.
– А ку… куда они денутся? – у профессора перехватило дыхания от неприятной догадки.
– Найдем им другую квартиру. А здесь для вас еще один сюрприз, – и он положил рядом с манускриптом папку. – Там внутри продолжение хроники Ольгерда.
– Что? – удивился Курилас. – Она же была утрачена!
– Вы правы. Потеряна. Однако нашлась. Теперь у вас есть все для того, чтобы разыскать Деву, – Он развернул папку, перевернул несколько пергаментных листов и показал пальцем на довольно четкое изображение всадников на последней странице манускрипта.
– Прошу обратить внимание на эту печать. Что вы видите?
– Вижу двух всадников на одной лошади.
– А если повнимательнее?
Профессор наклонился к картинке на пергаменте.
– А! – удивился он. – Тут три всадника!
Полковник довольно улыбнулся.
В дверь постучали, Ваврик крикнул: «Заходи!» В кабинет вошел военный.
– Лейтенант Кравцов по вашему приказанию прибыл.
– Вот тебе адрес, – Ваврик протянул бумажку. – Там три фамилии. Всех нахер выселить. Сейчас же.
– А… а куда? – растерялся тот.
– А посмотри там, чья квартира освободилась. Кажется с Личаковской вывозили кого-то… Вот туда тех и засунь с их барахлом. И закрой дело по прислуге товарища профессора.
– То есть снять все обвинения? Но она обозвала старую большевичку…
– Знаю, «старой шваброй», – улыбнулся полковник. – А ты считаешь ее молодой шваброй?
Кравцов громко расхохотался.
– Никак нет, товарищ полковник.
– Ну, так пусть прислуга возвращается на прежнее место работы.
– Есть.
Лейтенант отдал честь и вышел. Ваврик подождал, пока закроется за ним дверь и обратился к профессору, который только мгновение назад с удивлением прислушивался к этому судьбоносному диалогу и не мог не поразиться той легкости, с которой полковник переходил с грамотного украинского на кирзовый русский и обратно.
– Как вы думаете – кто эти всадники?
– С первого взгляда показалось, что это сарацины, так как они ехали в поход по двое на коне.
– Возьмите, – полковник протянул лупу и с нескрываемым самодовольствием следил за каждым движением Куриласа.
Профессор поднес лупу к печати:
– Теперь вижу, что это крестоносцы.
– Все мужчины? – спросил Ваврик.
– Похоже, что все… А кто же еще?
– А посмотрите внимательнее – здесь полковник уже торжествовал. – Разве вам не кажется, что крестоносец посередине – женщина?
– Откуда это видно?
– Потому, что она прижалась к переднему грудью и даже голову положила на плечо.
– Так, может, он того…
– Гомосексуал?
– Почему бы и нет? Они существовали еще и в античности. А во всех замкнутых средах, тем более в орденах, это практиковалось.
– Да. Но не в этом случае. Передний рыцарь, как и тот, что сзади, имеют открытые головы. Капюшоны плащей заброшены за спину. У переднего и заднего шлемы привязаны к седлу, и волосы у них до плеч. А вот у этого, что посередине, капюшон закрывает голову, видно только узкий профиль лица. Ответ прост…
– Вот оно что! – удивился Курилас. – Это действительно женщина, которой надо спрятать свои волосы, поэтому она в капюшоне. Итак, это рыцарь Ольгерд и та таинственная дева?
– Именно!
– Кто же тогда третий?
– Возможно, тот, кто потом убьет Ольгерда в Киеве. А, возможно, еще один охранник девы. Кстати, я обещал вам рассказать о парусах на корабле, которым Дева плыла в Новый Свет.
Полковник положил на стол фотографию старинного рисунка, на котором хорошо был различим корабль, девушка со знаменем, а на парусе красовались три всадника на одном коне. Правда, эти всадники больше походили на древнегреческих воинов, чем на рыцарей.
– Это тот корабль из Атлантиды? – спросил Курилас.
– Именно тот!
– Позвольте… но я не понимаю… Атлантида ушла под воду еще до нашей эры, а Богородица.
– Да, вы правы, – снова обрадовался полковник. – Богородица – это уже наша эра. Но мы же с вами говорили, что Дева вечна. Или в образе египетской богини Маа, или шумерской богини Инанны, или аккадской богини Иштар. Она была всегда. И история ее жизни всегда повторяется.