Глава 17
Киев, октябрь 2019. Мания преследования часто переходит в манию величия
– О чем ты хотел поговорить? – напряженно спросила Рина, когда они спустились в бар-подвальчик на Большой Житомирской. – Что, нельзя было дома?
Она непонимающе смотрела на удивительно неприветливого Бисмарка, который молча выпил с ней кофе на кухне, а потом требовательным тоном приказал собираться и идти за ним. Он и сам удивлялся сейчас: как это она так быстро и легко повиновалась ему и пришла сюда, даже не спросив, куда он ее ведет.
«Ни хрена себе! – возмутился мысленно Олег. – Она мой дом уже считает своим!»
– Тебе коньяк? – спросил он, проигнорировав ее вопрос, и тут же заказал у девушки за барной стойки два по пятьдесят «Закарпатского».
Уселись за угловой столик. Этот бар мог показаться уютным только после двух-трех бокалов коньяка. Олег уже заходил сюда пару раз и, надо признать, оба раза ему тут не понравилось. Слишком низкий потолок, слишком мрачные стены, по которым куда-то еще глубже под землю спускаются чугунные трубы канализации, а из них иногда доносится мокрый шелест воды.
Почему он ее сюда привел? Он этого и сам толком не понимал. Может именно потому, что здесь, в этом баре, слишком явно ощущался подвал, помещение казалось тесным и недружелюбным? Как какая-нибудь подвальная камера НКВД или гестапо в советском фильме. Сознательно или подсознательно, но он ее привел сюда на допрос. Или, возможно, он просто хотел отвести ее подальше от дома, и одновременно свой гнев желал выходить-вытоптать, передать через подошвы ботинок асфальту. И ведь на самом деле, сейчас он был сердит скорее по инерции, чем в действительности. Его гнев давно поглотила усталость из-за бессонной ночи, последние два часа которой он все-таки провел на диване под своим одеялом рядом со спящей Риной. Только вот рукам он уже волю не давал.
– Ты мне ничего не хочешь рассказать? – продолжая сохранять на лице мрачное, враждебное выражение, спросил он.
– А что я могу сказать? – Рина попробовала коньяк, скривила губки и отодвинула бокал от себя.
– Что, фальсификат? – ехидно спросил он.
– Дешевый коньяк от фальсификата почти не отличается, – спокойно проговорила она. – Да и мне сегодня не хочется пить! Это только когда депрессия догоняет! Так что ты хочешь от меня услышать?
– Ну, например, «Олежка, я жду от тебя ребенка!»
– Мальчик, – удивилась Рина. – Мы же с тобой не любовники!
– О! Точно! – закивал Бисмарк. – Тогда расскажи, что ты делаешь у меня в квартире?
– Ты проявил милосердие и великодушие и пустил меня в трудную минуту пожить у себя дома, – совершенно спокойно произнесла она.
Бисмарк тяжело вздохнул. По крайней мере, она признает, что это его дом!
– А с «братом» Колей ты у меня дома случайно не встречалась? Ну как на свидании?
– «Брат» Коля мне как брат, он тоже не любовник!
– И ребенка ты тоже не ждешь?
– С чего ты взял? – спросила она, прищурившись, словно всматриваясь в его глаза, что могло было оказаться делом не простым из-за скудности освещения.
– Знаешь, я же не совсем дурак! Вчера вечером, когда ложился спать, случайно дотронулся до твоей груди… У тебя молоко!
– Случайно дотронулся до моей груди? – повторила Рина и губы ее расплылись в улыбке. – Больше ты ни до чего случайно не дотрагивался?
– Ты будешь все в шутки переводить? – Бисмарк не сдавался и действительно в его голосе прозвучало искреннее раздражение.
– Если бы ты был врачом, я бы тебе легко все объяснила, но ты же электрик, – Рина пожала плечиками. – Я не думаю, что электрики или археологи разбираются в редких медицинских состояниях!
– В болезнях?
– Нет, в состояниях. Есть болезни, а есть состояния, которые тоже не являются нормой, но особенно жить не мешают и не лечатся. Так вот у меня такое редкое состояние, с подросткового возраста. Молочные железы ведут себя так, как будто я жду ребенка или уже родила. Но при этом месячные приходят и уходят согласно графику. Если надо доказательство, то прошу пару дней подождать!
– А че это за состояние? – раздражение покинуло Олега, уступив место осторожному любопытству.
– Синдром ложного материнства, генетика плюс сильно развитый материнский инстинкт. Другого объяснения нет. Я, кстати, еще ни разу не беременела и абортов не делала, так что других причин этого состояния быть не может.
– Хм, – промычал Олег, осознав, что больше на эту тему ему сказать нечего.