— Ну что, приехали, — усмехнулся Ромка, засовывая в рот очередную конфету.
— Спасибо, что подвез, — улыбнулась я.
— Да всегда рад, — откусывая конфету, сказал он. — Мне сейчас еще на Савеловскую ехать. Ладно, удачи.
— И тебе удачи, — я взяла сумку с заднего сиденья, прошагала через стоянку, вошла в продолговатый, чем-то напоминающий пулю, лифт с несколькими округлыми окошками в стенке. Поехали…
Люблю, поднимаясь вверх, смотреть в это застекленное отверстие.
Я поставила сумку на пол лифта, заглянула за стекло, откуда открывался вид на невиданный человеком мир. Больше всего это походило на пещеру. Игольчатые шпили, торчащие из пола, стен, потолка переливались в лучах огромных прожекторов, прикрепленных к потолку. Казалось, эти шпили выточены из чистейшего алмаза. Но это всего лишь какой-то полимер, который, как говорили, полируется до блеска густой тарпакианской атмосферой. Черт подери, как же это красиво! Только ради того, чтоб увидеть первые этажи, отданные Люмарии Тарпакиана, стоило вступить в организацию.
Кажется, один из них меня заметил. Вон он, выглядывает из-за кристалла. Здоровый, как слон, но с виду больше похож на улитку. Кожистое образование на спине так и смахивает на панцирь. Интересно, что он сейчас думает? Какими он видит людей? Возможно, по-разному, ведь у этих существ три сознания и три личности. Может ли человек понять его мысли — мысли представителя цивилизации, в истории которой никогда не существовало математики? Он и представителем себя не считает, для этого уже нужно знать, что такое цифры. Какова логика и какие мысли могут быть у существ, которым никогда в жизни не приходилось считать и для которых представить число — то же, что для человека — вообразить десять пространственных измерений.
Эх, взять бы скафандр да отправиться на тарпакианские этажи, но эти гигантские улитки запретили нам спускаться. Надо же, от излучения мозга человека их кристаллическая техника, оказывается, глючит.
И всегда эти этажи заканчиваются так быстро, насмотреться не успеешь. Надо будет как-то хоть фотографий сделать.
Лифт остановился, и я вышла в долгий коридор. Вон он, кабинет Сергея Ивановича. Подошла ближе, постучала, и дверь незамедлительно открылась.
Неужто Иваныч сам передо мной двери открывает? Он джентльмен, конечно, но чтоб вот так перед служащими…
— Здравствуй, Ирина. Подожди в кабинете, я сейчас вернусь, — сказал он и проскользнул мимо меня.
Ну что же, подождать так подождать. Я поставила сумку на пол, подошла к окну. Помню, как в первый раз увидела этот океан, разбивающий свои волны о подножие растущего из него здания. Тогда это меня изрядно удивило, но и сейчас, смотря на него, казалось, что я погружена в какой-то психоделический сюрреаллистичный сон. Каждый раз, когда я смотрю в океан, мне кажется, будто он заглядывает в меня, пытаясь понять и изучить. Зрелище отсюда воистину завораживающее. Сколько ни смотри, с каждым новым разом оно перехватывает дух, заставляя усомниться в реальности происходящего.
А вон и орел. Даже два. Они пролетели над водой, словно соревнуясь, выясняя, кто из них быстрее.
— Ирина, — услышала я голос Сергея Ивановича и обернулась. — Садись, пожалуйста, — он плавным жестом указал на кресло.
Я села и почувствовала себя снова как в первый раз, как тогда, когда я чуть было не возненавидела этого человека. Сейчас же он был мне безразличен. Начальник как начальник. Бывают и похуже.
За эти несколько месяцев здесь почти ничего не изменилось. Разве что аквариум с крокодилоподобным синюшным созданием нашел себе место в углу. Клифи. Его взгляд каждый раз вызывал у меня мурашки по коже, и сегодняшний день не стал исключением. Живая вычислительная машина так и буравила меня своим угрожающим взглядом.
— Значит, в Киев? — перевела я взгляд на Сергея Ивановича, который смотрел на собственное отражение в окне и поправлял галстук. Интересно, он и спит в этом своем строгом костюме и при галстуке? По крайней мере, мне его без них видеть не приходилось. Надо будет у Стаса спросить.
— В Киев, — кивнул Иваныч и сел за свой стол. Как обычно — прямая спина и манеры истинного джентльмена. Наверное, когда он был помоложе, у него от женщин отбоя не было.
— Вино будешь, — предложил он.
— Нет, я уже сегодня, если честно, пила, — отказалась я.
— Молодец. А вот я не откажусь, — он достал из шкафчика стола бутылку и бокал, налил, пригубил кроваво-красную жидкость.
— Так зачем мне в Киев? — поинтересовалась я.
Иваныч вздохнул:
— Надо кое-кого оттуда доставить. Я, если честно, даже не знаю зачем, но маниане попросили. Вот, — он достал откуда-то из шкафчика стола планшет, положил его на стол и пальцем подвинул ко мне.
Я взяла аппарат, посмотрела. С экрана на меня смотрел худенький веснушчатый мальчик на вид лет девяти-десяти. Самый обычный парнишка, каких миллионы.
— Его, что ли? — недоуменно спросила я.
— Именно его, — отпивая вино, произнес Иваныч. — Вадим Курниленко. Десять лет, родителей нет, воспитывается в детдоме. Вообще-то вся информация о нем, а также необходимые звукокоды есть в этом планшете. А вот тебе, — он снова потянулся под стол, — билет на самолет туда и обратно и паспорт гражданки Украины. Знаешь, какая у нас с ними сейчас ситуация. Лучше перестраховаться.
— Только зачем этот парень понадобился манианам? — я еще раз посмотрела на улыбчивое лицо парня, потом на Иваныча. Меня это удивило — непонятно с чего наши друзья, как говорит Сергей Иванович, требуют привезти им какого-то парнишку, живущего в Киеве.
— А я, думаешь, знаю? — он снова отпил вина. — Маниане хоть и наши друзья, но у них есть свои секреты. Скажем, они могут частично предвещать будущее, но рассказывают нам о нем далеко не все. Говорят, что при нашей психологии это может нанести вред нам самим.
— То есть вы сами не знаете, зачем им понадобился парень?
— Нет, — он пожал плечами. — Я же говорил, я здесь далеко не главный.
Он повторял это каждый раз, но каждый раз я ему не верила. По крайней мере, ни с кем в организации главнее его мне встречаться не приходилось. Стас говорил, что видел высшее начальство. А некоторые из главных вроде как сюда вообще не приходят; живут себе спокойно на Земле, наслаждаются жизнью и отдают указания по телефону. Но здесь и сейчас Иваныч все-таки главный и не знает полной картины, творящейся в его организации.
— Я пообщался с Клифи, — Сергей Иванович кивнул в направлении синюшного крокодила в аквариуме. — И знаю, что эта операция принесет огромную пользу людям. Так что не отказывайте, привезите мальчика.
— Почему именно я?
— Говорю же, я общался с Клифи, — он пригладил свои усы. — А он не делает ошибок. Здесь нужна именно ты и никто другой.
Да быстрее дождешься снега в июне, чем хоть каких-то ответов от Иваныча! Все он держит при себе, все скрывает, говорит только то, что необходимо.
Я еще раз взглянула на лицо мальчика, и перспектива похищения детей из детдома меня не вдохновила. От этой мысли стало не по себе, а к горлу подступал колючий комок.
— Ты съезди, точнее, слетай, — Иваныч посмотрел в мои глаза, и у меня в который раз сложилось впечатление, будто он читает мои мысли. — Осмотрись, оцени этого парнишку. Если что — уезжай обратно. Кого-то другого пошлем. Конкретных сроков нам маниане не устанавливали, так что не привезешь — так не привезешь.
Умел он это. Уговаривать. Вроде как складывается впечатление, что выбор есть, но на самом деле никакого выбора, кроме как выполнить его поручение, нет и близко. И вот что тут сделаешь? Шеф не приказывает, не кричит, а вполне нормально просит выполнить рабочее поручение.
Вздохнув, я кивнула. Ну посмотрю я на этого мальчика. Даже любопытно стало, что он такое из себя представляет и почему маниане им заинтересовались. Наверное, эта моя заинтересованность тоже входила в планы Сергея Ивановича.
— Ну и замечательно, — улыбнулся он. — Вылет у тебя в девять часов, я позвонил одному парню из Киева — он тебя встретит.
Эх, хоть Киев увижу. А то знаю про мать городов русских одни стереотипы, наподобие вечной революции, о цели которой не догадываются даже сами революционеры, и рассадника националистов.
— Время у нас еще есть, — Иваныч взглянул на наручные часы. Как там у тебя жизнь?
— Да так, — ответила я. — Вот выучила испанский благодаря вашим звукокодам, научилась немного программировать, думаю еще готовить научиться. Уж точно не помешает.
— А парня не нашла?
— Нет, — покачала головой я. — Неужто вы хотите себя в этом качестве предложить?
Он рассмеялся:
— Был бы я на лет десять моложе, может, и предложил бы. Кстати, там в планшете один звукокод есть. Включаешь парню — и он твой до конца жизни. Если хочешь — пользуйся на здоровье.
— Да нет, — покачала головой. — Зачем мне зомби-то? Я уж как-то своими силами разберусь.
Он улыбнулся и снова отпил вина из бокала.
— Скажите честно, Сергей Иванович, вы тогда меня заставили при помощи звукокода в вашу организацию вступить? — спросила я. Всегда хотела его это спросить, но почему-то решилась только сейчас. Даже не решилась, а само как-то вылетело.
— А тебе здесь не нравится? — пожал плечами он.
— Да нет, не то чтобы не нравилось. Просто интересно.
— Вот и не спрашивай, — улыбнулся Иваныч. — Я доволен, ты довольна, Стас доволен, все довольны. А так сидела бы до сих пор в полиции, дежурила по ночам да гоняла разное хулиганье. Оно тебе надо?
Я не нашлась что ответить. Да и вообще, пытаться разузнать что-то у Иваныча — задача если не невыполнимая, то крайне трудная. Надо будет воспользоваться кодом и психологию изучить — может, тогда смогу с нашим шефом поговорить на равных.
В кармане Сергея Ивановича зазвонил телефон, он потянулся к внутреннему карману пиджака, достал аппарат.
— Алло. Да, сейчас зайду, — сказал он в трубку и вернул телефон в карман. — Сейчас. Иринка, я на пять минут.
Он поднялся и быстрым шагом вышел из кабинета, а я снова подошла к окну.
Океан все так же бурлил, накатывая белогривые волны на подножие здания. Я смотрела в него, а он смотрел в меня. И в этот раз мне показалось, что он грустит.