— Не ты их выбирал! Она! — восторженно воскликнула Амарис. — Вся твоя жизнь в этой женщине, без нее исчезнет само понятие «жизнь». Умна и жестока, обличена властью, имеет множество врагов. Видишь Жертву? Карта Жертвы — вечный риск, сознательный вред себе. Она… — запнувшись, она помотала головой. — Еще нет, но по-хорошему должна бы. Хм, — на ее губы выползла до боли знакомая нагловатая улыбочка. — У вас столько общего: талант, кровь и много, мно-о-ого бед. Осмелюсь предположить, это не твоя рыжая любовница. Возможно, мать или сестра?
— Двоюродная тетя троюродной бабушки, — желчно отозвался Рик. — Что за трава так подстегивает вашу фантазию, госпожа? Завязывайте, мой совет.
Всё же его затрапезный вид мне не по душе. Неужто бредни Амарис хоть в чём-то могли оказаться правдивыми? Однако… как же сказанное напоминает Рес. Или то, чем она хочет казаться.
— Так я права? Ах, как интересно! — На матушку Лекса боязно смотреть, такой неадекватной она выглядит, нетерпеливо раскачиваясь на стуле и теребя многочисленные браслеты пальцами левой руки. — Такие личности всегда сгорают ярко. Давай посмотрим, что будет дальше?..
— Соберите свои картишки, пока я не запалил костерок, и ступайте с миром, госпожа Гро, — посоветовал Рик с легкой неприязнью. — Бросил бы вам пару монет за эти фокусы, да вы, подобно многим женщинам, вспоминаете о гордости не вовремя.
— Лет-то тебе сколько, знаток женщин?
— В сыновья вам гожусь, милейшая.
Я невольно развеселилась, представив невыразимый восторг Лекса, окажись у него такой донельзя интеллигентный и смазливый братец.
— Так вот тебе инфа к размышлению, мой юный друг, — и снова эта фирменная гримаса семейства Гро. — Гордость любой женщины — это вопрос цены и стоимости. Обидно, когда тебя недооценивают, знаешь ли!
— Сомнительная истина для того, кто уважает женщин. Я не хожу по борделям, да и вы почти не напоминаете шлюху. Но только почти…
— Ну, знаешь ли!
Возможно, эти двое сцепились бы не на шутку, но тут судьба совершила отвлекающий маневр.
— Госпожа Гро! Офигенно рад встрече! — левитировав к столу еще один стул, напротив Амарис плюхнулся развязного вида молодой ведьмак. Его симпатичное, смуглое до черноты лицо казалось знакомым. — Совести-то у адептов Локи отродясь нет, но ты всё же постеснялась бы.
— Чего же, мой дорогой Фид?
— Шарлатанствовать средь бела дня, — любезно пояснил Фид, кивая на разложенные между столовыми приборами таарра. — Слышь, Амарис… тут целая турма из Инквизиции явилась по нашу душу. Загребут же за компанию, для одного лишь протокола.
— Этим-то что здесь надо? Благочестивые неудачники! Прошляпили меч Бёльверка и всё никак не уймутся, — раздраженно прошипела Амарис. Через пару секунд карт на столе будто и не было вовсе.
— И-ищут-ры-ыщут, — пропел ведьмак, забавляясь. — Сынка своего спроси, а я так, мимо пробегал.
— Спрошу непременно, милый, — при этих словах она зыркнула в мою сторону. — Ника, не знаю, что ты забыла в такой компании, но Лексу это не понравилось бы! — Она поднялась на ноги и оправила складки короткой нижней юбки, виднеющейся в широком разрезе верхней, тоже не шибко длинной. — Меч они, видите ли, ищут… меч. Меч! Хм, Аларик, значит… старомодное имечко. Уж не Бёльверка ли так звали?
— Да, меня назвали в честь него. Я слышал, его второе имя было «Один», оттуда и Бёльверк, — подтвердил Рик, пожимая плечами с бесстрастным видом.
— А твое второе имя?..
— Фрейр, — на автомате ляпнул он, и тут же с досадой закусил губу.
— …и Фрейя. Ясно, — загадочно хмыкнула Амарис, и, не прощаясь, ушла. Рик с досадой глядел ей вслед.
— Ну и сука эта Амарис! — в сердцах выпалил он. Его друг-ведьмак сально ухмыльнулся.
— Не без этого. Зато какая красотка!
— Видал и получше.
— Твое «получше» начинается твоей же сестрой, да ею и заканчивается. Это, знаешь ли, нездорово. И необъективно!
— О, заткнись!
Фид демонстративно вздохнул и перевел на меня взгляд темных глаз, густо обведенных черной и медной краской. У приграничных магов свои представления о прекрасном, и этот ведьмак под них вполне попадает: в черных волосах виднеются белые пряди, а всяческих побрякушек на нём даже больше, чем на Амарис.
— Чей ребенок-то? У Амарис, кажись, только один бастард.
— Как ты смеешь?! Она же моя копия!
Угу, блин, копия. Насколько помню по утреннему умыванию, белобрысая курносая пигалица из зеркала не имеет ни капельки сходства с тонкокостными темноволосыми близнецами. Ни тебе длинных ног, ни острых высоченных скул, ни даже породистого ястребиного носа. Разве что глаза у меня чуточку раскосые да физиономия бледная. Да и то, бледность у близнецов благородная, а не то что моя желтоватая, щедро присыпанная веснушками на переносице, а также на плечах и даже немного на запястьях.
Честно говоря, меня очень интересовало происхождение новых друзей. Внешность, силы, манеры, прыжки с простецкой речи на вычурно-благородную… при всех своих недостатках я вовсе не дурочка. Но интересоваться в лоб постеснялась — не так уж долго мы знакомы. С другой стороны, они вот обо мне знают всё, что только можно и нельзя! Так что скрытничать невежливо с их стороны.
— А тебе не рановато ли, папаша? — Фид в эпатажных заявлениях своего дружка справедливо сомневался.
— Не, в самый раз. Я, типа, стал взрослым и ответственным!
Я одарила смеющихся парней далеким от восторга взглядом. И где же Рес, когда моему новоиспеченному папаше нужно засветить по башке? Нет, я бы и сама рада, но для этого же придется встать. А мне и тут неплохо.
Пока Рик с ведьмаком обсуждали свои дела, невзначай сдвинула один из широких браслетов, скрывающих запястья. Почти и не удивилась, увидев, что белесые шрамы-метки потемнели.
Полгода, девочка. И ни днем больше.
Я не подскочила на месте только чудом, однако нервную дрожь сдержать не удалось.
Рик следил за мной краем глаза, не прекращая беседы. И как прикажете от него скрыть хоть что-нибудь?
*
Столь паршиво начатый день не мог продолжиться никак иначе. На встречу с Десяткой я опоздал. Теперь вот любовался, как благородный, мать его так, эрол Эссельна выговаривает что-то бойцам, заняв мое место во главе ряда.
— Сами-то как считаете, это правильная тактика?! — нудил Стефан этим своим манерным тоном, какой некоторые находили «приятным и исполненным собственного достоинства», а я — признаком… э-э, в общем, неестественных сексуальных предпочтений. И вот это — моя так называемая правая рука? Нет уж, спасибо. Я бы предпочел Рино или Эйса. Или даже Ольгу: личность неприятная, но доверять ей можно.
— Поставлю вопрос иначе: а тактика ли это? Если ваш ответ «да», то вы — такие же болваны, как ваш командир!
Я бы мог поспорить, кто из нас болван. Можно ли относиться без малейшего уважения к тем, кто в бою прикрывает твою спину? Да, я тоже одиночка, но таковы обстоятельства, что лучшим воинам Хаоса полагается выступать отрядом. Десятка Мечей — притча во языцех, ночной кошмар Империи. Наша декурия знаменита тем, что выкашивает целые турмы — не так уж сложно, если в декурии хотя бы три толковых силовика. Показательные бойни, устраиваемые нами, — это нечто вроде старой традиции. И отрицать ее эффективность не могу.
Но что-то я увлекся размышлениями. Надо бы поставить на место чересчур распоясавшуюся принцессу, хотя бы на какое-то время.
— Стини, твое ж благородие! — тяну медовым голосом. — Снова записал меня в величайшие болваны Мидгарда, как я слышу. Быть может, поболтаем? Заведем увлекательную беседу на тему того, кто из нас воин, а кто мешок тролльего дерьма?
Стефан развернулся ко мне, крутанувшись на каблуках щегольской обувки: их чванливое высочество даже на плацу не желают выглядеть абы как. На скулах оскорбленного в лучших чувствах аристократишки пылают два алых пятна, будто бы я надавал ему оплеух, а взглядом таким при большом желании можно и проклясть, и расчленить, и еще кучу всяких приятностей сделать.