«Люди бы ужаснулись, поняв, насколько я копия своего братца».
Она перемахнула через перила лестницы, поморщилась — в коротеньком платье выделывать такие фокусы было неудачной идеей — и уперлась взглядом в массивный засов на двери, ведущей в подвал. Засов послушно сдвинулся, скрежеща.
— Что-то как-то высоковато, — пробормотала Рес себе под нос, выпуская из сложенных ладоней рыжеватый всполох пламени. Освещение не ахти какое, но любоваться на всю имеющуюся здесь грязь не входило в ее планы. Предпочтительнее видеть, куда наступаешь. Ну, и не сверзнуться с очередной монументальной лесенки.
До лесенки, впрочем, дело так и не дошло.
«Без ножа, без артефакта? Как-то несерьезно», — отстраненно подумала Рес, оказавшись в удушающе крепком захвате незнакомца.
Илайя бросалась в глаза сразу же — прямая как меч, высокая, всё такая же красивая своей скучной, пресной красотой. Разве что волосы выбиваются из общей картины — ярко пылают медью, стянутые на затылке в пышный хвост.
Мы молчали. Илайя замерла во главе отряда с этим своим видом «я инквизитор, а ты нет». Тишина стояла та, какую можно услышать; какая позже сменяется тихим гулом ветра, шелестом бумаг на доске объявлений и крадущимися шагами где-то сзади, неуклюже-громкими для моего обостренного слуха. Увернувшись от колющего удара, вмиг оказался за спиной очередного алого солдатика и, не успел он опомниться, сломал ему запястье обманчиво-легким пожатием. Кость противно хрустнула. Борец за Свет и Справедливость крайне немужественно заорал и выронил меч. Один из парных клинков, а второй… второй у меня, да.
— Илайя, ты и твои школьники сегодня совершили величайшую глупость! — не выпуская скулящего гвардейца из захвата, скалюсь в сторону побелевшей пуще прежнего Илайи. — Большинство из них заплатило за это своими недолгими и бестолковыми жизнями. Теперь ваша очередь…
«Завязывай трепаться, — я чуть не вздрогнул, услышав этот насмешливый оклик прямо у себя в голове, — на таких пафосных речах погорел далеко не один литературный антагонист».
— Отпусти его, ты, безродный полукровка!
Я устало покачал головой, всем своим видом показывая, что разочарован умственными способностями скарл-инквизитора Илайи. Что они все цепляются к крови да к происхождению? На это я бы повелся лет в четырнадцать, но не в пятьдесят же. И вообще: четвертое тысячелетие на дворе, эти оскорбления морально устарели!
— У меня нет ни одной долбаной причины отпускать эту трусливую падаль. Тебе даже нечего предложить взамен, Илайя… вы ведь перебили здесь всех. Всех! А теперь я перебью вас. И начну вот с этого ублюдка.
— Я Ройбен, — прохрипел упомянутый ублюдок, — Ройбен Лоури! Мой дядя — граф Готнорд!
— Очень приятно, Ройбен Лоури, — тяну скучающе. — Крайне сочувствую графу Готнорду, если все его родственники такие дебилы. Передавай привет сине-белой; свидимся нескоро!
От Ройбена пахнет потом и кровью, внутри поднялась волна брезгливости, тут же сметенная голодом. Мои удлинившиеся клыки вгрызлись в шею Ройбена с характерным щелчком рвущейся кожи; кровь хлынула в рот, смачивая горло и стекая излишками по подбородку. Питье оказалось не таким приятным, как обычно бывает, я ведь не чувствую к жертве — коренастому белобрысому парню с туповатым выражением лица — ни малейшего влечения. Тело в моих руках хрипело, стонало и конвульсивно дергалось, но я почти не замечал этого, пока не насытился. А как только голод ушел — зажмурился и сделал резкое, почти рефлекторное движение головой; тут же почувствовал, как брызнувшая фонтаном кровь обильно орошает лицо.
— Нет, ну всё же какая мерзость, — чуть слышно цежу, отпихивая еще дрожащее тело Ройбена и утирая лицо уже наполовину мокрым от крови шарфом. Как ни странно, меня до сих пор никто не попытался покарать за убийство боевого товарища, хотя Рик пока не появился. Чувствуя странное радостное умиротворение и прилив сил, оглядываю нестройный ряд гвардейцев: на их лицах — страх вперемешку с гневом и явным отвращением. Илайя побелела до ненормального, глядя на труп увеличившимися чуть ли не вдвое глазами. Самый слабонервный даже умудрился наблевать себе под ноги, отчего я скривился. Воняло похуже Ройбена.
Сейчас они осознают до конца, что я сделал, и бросятся всей сворой. Эта мысль ничуть не страшит; я лишь рассмеялся, скользя немного расфокусированным взглядом по разгневанным, как на подбор правильным лицам своих врагов. Ну да какие из них враги? Боги, в своей ярости эти ряженые идиоты выглядят настолько жалкими, что я могу порвать их на части голыми руками! Почему бы и нет?
Они как раз достигли нужной точки кипения и метнулись ко мне, когда НЕЧТО спикировало сверху в центр портальной площади и попросту разметало гвардейцев по углам. Захрустели чьи-то ребра, повстречавшись с неровной, изъеденной временем кладкой стен. Ветер взметнул вверх несколько перьев, они вспыхнули и осели на брусчатку мириадами золотистых песчинок.
— Силы небесные! Демон! — взвыл кто-то. Спасибо, блин, никто ведь и не заметил.
Я с давно забытым, детским каким-то ощущением восторга пялился на огромные черные крылья Рика. Адепты насмеялись бы вдоволь, увидев своего ментора с отвисшей челюстью. Не то чтобы я не видел крылатых демонов, да только куда там куцым кожистым крылышкам суккубов и инкубов? Эти же украшены блестящим синевато-черным оперением. Огромные, мощные… размах локтей на десять будет!
«Эй! Я тебе что, самка? Двенадцать… с половиной!» — заявил Рик с апломбом. Крылья медленно исчезли, будто втянувшись в спину, а в руках у него возникли два асимметричных клинка с полуоткрытым эфесом; один длиннее, другой — шире. И я не обманывался их новехоньким видом.
Без крыльев так называемый демон казался не столь внушительным, а потому дальше началась обычная скучная свара. Толпа испуганных, но жутко злых гвардейцев навалилась на противника всей мощью. Мощь, как это бывает, саму себя сводила на нет. В таких вот кошачьих свалках все только мешают друг другу. Двоих я в самом деле положил голыми руками, но потом словил скользящий удар по лицу и, чертыхнувшись сквозь зубы, наискось рубанул тесаком по чьей-то шее; следом еще одному счастливчику распахал бедро. Опять кровища во все стороны, но привычное отвращение на порядок слабее. И это немного пугает. Самую малость, ибо о какой рефлексии сейчас может идти речь?
— Что ты делаешь? — заорал я, краем глаза зыркнув в сторону Рика. Тот шустро скользил между нападающими, парируя коротким клинком большую часть атак и нанося гвардейцам какие-то символические ранения чуток посерьезнее царапин. Всё это явно намеренно, но зачем?.. Отвлекшись на очередную уныло-ученическую атаку, вгоняю клинок под ребра открывшейся для удара темноволосой девчонке и, едва не споткнувшись о чей-то труп, устремляюсь к Илайе. Но тут, не успев скрестить клинки, мы оба несколько отвлеклись. Сложно не отвлечься, когда пять человек неподалеку от тебя воспламеняются и начинают орать.
Не уверен, что забуду эти леденящие душу вопли в ближайшие несколько дней. Однако избыток новых впечатлений не помешал мне приставить тесак к горлу Илайи, дернувшейся было в мою сторону. Как только инквизитора вывели из строя, трое выживших счастливчиков тоже побросали оружие и распластались на залитой кровью брусчатке.
— Вопрос снимаю, — хмыкнул, обращаясь к Рику. — Эффектно, но ведь никакого удовольствия. Про запах вовсе молчу!
Он на это лишь пожал плечами. Горящие тела вмиг обратились в кучки легкого пепла, разлетающегося от малейшего дуновения, а гадостный запах горелого мяса куда-то исчез.
— Я магистр, а не мечник. Мне не доставляет удовольствия развалить кого-нибудь от плеча и до бедра рубящим ударом.
— Ясно. У всех свои любимые игрушки.
Кивнув, сосредоточил всё внимание на Илайе, мелко дрожащей то ли от страха, то ли от злости. Зная ее нрав, второе вероятнее.