— Я тогда был как придурок. Точнее, я всегда придурок, но ты-то к этому не привычная… Ну, в общем, знаешь… я не был прав ни единым словом.
— Я тоже!
— Да ладно! — кисло улыбаюсь и подымаю обе руки перед собой. Рукава закатаны, так что получилось вполне наглядно. — Тут тебе и клеймо, и знак дома, и… я тоже тут. Я пришёл. Сам. Как ты и сказала.
Не дав нахмурившейся Рес ответить, я сделал два шага вперед, стиснул зубы и опустился на колени.
— Да будет воля ваша надо мной.
Ш’шен ри’лрэх сиа’сса — так эта клятва звучит в оригинале. Но я не стал пугать своей убогой артикуляцией почтенную тойрэ из Высшего Дома. Да, интересно, перед каким Домом я собрался выслуживаться?
— Ты идиот, да? — устало поинтересовалась Рес, когда минуло с десяток секунд. Чуть слышный шорох — и она опускается рядом. А я снова проедаю взглядом ковер.
— И почему мне не платят по медяку каждый раз, когда зовут идиотом? Я бы уже мог у Эвклида Резиденцию купить.
И плевать, что Резиденция — имущество Империи. Главное, что мог бы.
«Потому что я могу».
Нет, Макадэ, о тебе думать я не желаю. Особенно сейчас. Покойся-ка ты с миром.
— Точно — идиот! — Я прибавил еще одну монетку к своим медным горам. Воображаемым. — Говорила же, не нужен ты мне! Не так! — Тут же подымаю голову. — То есть… я предпочитаю заводить друзей, а не слуг.
А румянец у Рес совсем не милый — яркие неровные пятна на бледнющем лице. Само собой, чем больше она смущалась, тем больше наглел я, забыв напрочь и о коврах, и о котах, и о гордости.
— Дружба — это прекрасно, это замечательно! — откровенно веселясь, обхватываю руками ее лицо и большим пальцем оглаживаю капризную нижнюю губу. — Но тут у нас проблема.
— Да что ты, шельма, говоришь! И какая же? — Рес зыркнула сердито, но даже для виду не сопротивлялась.
— В моих чувствах к тебе нет ничего дружеского. Ни-че-го. Совсем.
Высказавшись, я наконец сделал то, чего требовали обе крайности моей свихнувшейся сущности — впился в губы Рес собственническим поцелуем. А Рес, кажется, ничуть не против — после секундного замешательства обняла меня за шею, притягивая ближе.
С дружбой у нас сразу не заладилось. С первого, чтоб меня, взгляда.
====== Глава 31 ======
Ветер свистел, мысли бродили, крошащийся камень глухим стуком отзывался на каждый шаг. Андрэ пытался отогреть руки, призывал мысли к порядку и считал ступеньки. Уже на второй дюжине захотелось развернуться и уйти. Только кто ему позволит?
«Я сам и не позволю. А дам слабину — так Герхард пинка отвесит от широкой своей… моей души».
Андрэ всегда старался держать себя в руках. Он запретил себе всяческий эгоизм, в том числе роскошь излитого гнева и падение в бездну отчаянья; запретил далекие пятьдесят лет назад, когда отец погиб, а мать от горя едва не тронулась умом, и их счастливая семья вдруг развалилась, будто карточный домик.
Матушка оправилась от этого удара, но Андрэ — нет. Подавив в себе большую часть эгоистических порывов, он, казалось, больше никогда не сможет жить для себя. Ему было необходимо жить для других. За этим он отправился в Скаэльду: чтобы получить наилучшее образование. А затем, невзирая на все мольбы и укоры матушки, уехал туда, где в нем нуждалось множество людей. В самую глубь нечистых земель.
Андрэ нашел то, что искал. Вот только ничем хорошим для него это не кончилось.
— Вёльва — бессменно-бессмертная советница конунгов, — пробормотал Андрэ, ему хотелось отвлечься от собственных угрюмых мыслей. — Говорят, она только конунгам и являлась.
— Нет, — покачала головой Рес. — Вёльва является тем, в чьих жилах есть божественная кровь.
— У богов ведь физического тела нет, откуда потомки-то? Ветром надуло? — скептически поинтересовался Лекс. В свое собственное якобы родство с Локи он никогда не верил, да и Андрэ особо не прислушивался к досужим россказням. До недавних пор, пока не повстречал одну такую девицу-небылицу, — ту самую, что вела их сейчас на встречу с полумифической предвечной ведьмой.
— Краткий курс истории в своих казармах ты тоже прогуливал?
— По большей части, — не стал отнекиваться Лекс. — Ну ты меня просвети.
— Боги злоупотребляли своим могуществом, а магия их за это наказала: они развоплотились, а на их божественные силы был наложен ряд суровых ограничений. Мифический Рагнарёк — это как раз-таки аллегория на развоплощение богов. Не «гибель богов», но гибель их абсолютной власти над «средним миром».
Говоря это, она не обернулась, продолжая неспешно вышагивать по узкой лесенке и зябко кутаться в куртку — мешковатую, явно с братского плеча. Глядя на ее легкие шаги и напряженные плечи, Андрэ всё никак не мог в толк взять: как можно быть такой грациозной и такой неуклюжей одновременно?
— Так мифы, выходит, сплошь вранье? — он всё же привык считать, что в древних легендах есть доля истины. Как иначе, когда ты сам — обладатель чудодейственного дара?
— По большей части.
— Но на верхушке взаправду живет древняя ведьма? — уточнил Лекс с прямо-таки детским интересом. — Я-то всё думал, Амарис меня дурит!
— О, на верхушку ты бы топать замучился… А Амарис — это кто?
— Мать.
Андрэ чуть слышно вздохнул. Когда-то ему виделось — по наивности, — что все матери заботятся о своих детях так, как его собственная заботилась о нём. Оказалось, многих магичек и матерями-то назвать сложно. Что до Амарис, так она родила слишком рано… да и в принципе для этого не годится. Но тут Андрэ, конечно, мог быть пристрастен: ему казалось чертовски странным уже то, что мать лучшего друга — его же, Андрэ, ровесница.
— Я думала, у тебя нет родителей.
Гро невесело хмыкнул.
— Я не нужен своим родителям. Так что ты правильно думала.
— Я тоже своим не нужна, — на этот раз Рес обернулась. — Но с моей стороны беспечно будет думать, что их нет.
Эти двое, несмотря на огромную разницу в происхождении и воспитании, отлично друг друга понимали. В такие моменты Андрэ ощущал себя лишним — хотя бы и потому, что его они попросту не замечали.
— Под ноги смотри, — пробормотал Лекс невпопад. В ответ Рес лишь фыркнула.
— Да я тут была столько раз, что уже могу…
И тут она, разумеется, споткнулась. А Лекс ее подхватил — тоже «разумеется», затем он и шел прямо позади нее, по самому краю вырубленной в камне лестницы. Из одного лишь беспокойства, притом совершенно глупого и напрасного. Как же, рухнет такая со скалы да вниз головой!
— Как ты умудрилась проторчать в Вальхалле целых три круга? С такой-то координацией!
— Да пошел ты, шельмоватый! Я была одной из лучших на потоке!
— М-да? Верится с трудом.
«Почему бы вам уже не переспать и не успокоиться?» — устало подумал Андрэ. Его забавляли и вместе с тем раздражали эти перепалки на пустом месте.
Ступеньки, как ни удивительно, всё же закончились. Оглянувшись со странной настороженностью, Рес вытянула из рукава небольшой ножичек. Приставив было острие к ладони, она обернулась и протянула нож рукоятью вперед.
— Ну, давай ты.
Лекс послушно взял нож.
— Кого резать-то?
— Себя любимого, кого еще! Ритуального самоубийства не надо… пока что. Просто окропи кровью плиту.
— И всё?
— Всё! Тожественно клянусь.
Лекс кивнул и шагнул к плите. Пристальным взглядом обвел спираль рунических символов.
— Бездна сияла, трава не росла. Вообще не круто, — пробормотал он вполголоса, вертя нож между пальцами туда-сюда. Рес удивленно вскинула брови, отчего на ее высоком лбу образовалась резкая горизонтальная морщина.
— Ты говоришь на футарке?
— Говорю скверно, на кой оно мне? А читать читаю, — Лекс неловко пожал плечами и резанул ладонь наискось. — Две дюжины рун — фигня, вот от демонских двенадцати дюжин у меня чуть глаза не вытекли.
— И как, выучил?
— Разумеется. А этот вот говорил, что мне слабо!
— Хочешь чему-нибудь научить Гро — просто скажи, что ему слабо. Научится из одного лишь упрямства, — откликнулся Андрэ сварливо. Его раздражала сама мысль, что Аникам поощрял в его друге — неглупом и талантливом — лишь умение размахивать громоздкой архаичной железякой. Сам Андрэ с оружием обращаться умел, но относился к ближнему бою со скептицизмом мага, успешного в своей области.