«Кто ж не слышал?..»
Андрэ хватило мимолетного взгляда на сгорбленное, дрожащее, зареванное до красноты существо, чтобы понять: потаскуха из нее, примерно как из Рес — послушница Небесного храма. Девчонке на вид было не больше тринадцати-четырнадцати. Хорошенькая, должно быть; в нынешнем состоянии сложно разобрать.
— Не доросла еще до потаскухи, как по мне, — подал голос не Андрэ — Герхард, циничный и на всё плюющий. Он машинально уже сотворил заклятие, сканируя ауру на отклонения, и вскоре развел руками. — Ну, беременная. Поздравлять, полагаю, не с чем?
У торговца, казалось, голова вот-вот лопнет от прилива крови. А не лопнет, так треснет вдоль, подобно перезрелой сливе.
— А ты что же, рожать ей, дуре, предлагаешь?!
— Ну что вы, милейший. Я пока еще в своем уме. Лет-то тебе сколько, девочка?
— Ч-четырнадцать… — голос девчонки вырывался из горла с кашлем и немелодичными хрипами; на скуле набухал синяк. Родитель, видимо, не выдержал свалившегося на него счастья и влепил дочке хорошую оплеуху.
— В твоем возрасте даже человеческие женщины рожать не рискуют, а у тебя я вижу магический источник. Если сейчас отправлю вас с папой восвояси, ты умрешь через несколько месяцев. Если не отправлю — может, и выживешь, но, вероятно, не сможешь иметь детей. Осознаёшь последствия?
Девушка попыталась кивнуть, но тут же содрогнулась в очередном рыдании.
— Позволь узнать, чем же ты раньше думала?
— Н-но… я не виновата! — взвыла она, судорожно теребя край юбки у простенького светлого платья. — Я… я не… н-ничего такого не хотела! Меня заставили, заставили!
Краснорожий торовец снова взвился, честя дочь так и эдак, однако Андрэ был склонен ей поверить. А Герхарду, само собой, наплевать. Он встал со своего шаткого кресла и прошагал к полкам с зельями — те занимали большую часть его каморки. Взял один из флаконов, наполненных густой зеленовато-белесой жидкостью. Под это зелье у целителя Герхарда по прозвищу Детоубийца имелся целый стеллаж.
— Успокойся, всё будет в порядке. Просто выпей это. — Андрэ вручил девушке флакон и нерешительно пригладил ее встрепанные русые волосы. Девушка вздрогнула, ее отец — тоже. Их можно понять: целитель Герхард имел преотвратительную репутацию, особенно в отношении беременных женщин.
Когда девушка стала клевать носом, Андрэ отлевитировал ее за хлипкую, выцветшую от времени ширму, где стояла заранее застеленная кушетка. Затем обернулся к папаше. Тот, хоть и злой изрядно, выглядел обеспокоенным.
— Деньги, надеюсь, есть? — Получив от торговца туго набитый кошель, пересчитывать Андрэ не стал. Он бы и забесплатно всё сделал, хоть Бражнику бы такое расточительство и не понравилось. Что ж, с деньгами или без, торговец с этой секунды числился соучастником преступления, а сам Андрэ… он только что заработал очередной смертный приговор. Если только боги не покарают его раньше.
— Возвращайтесь к обеду. Учтите: если она выживет, то пешком идти не сможет. А если не выживет, то тело всё равно надо как-то увозить.
— Е… если? — Свекольная физиономия выцвела на пару оттенков. — Ох. Я вас понял, целитель Герхард. Буду в срок.
С подобострастным поклоном торговец засеменил к выходу. Герхард, не удержавшись, выдал вслед:
— И не опаздывайте, милейший, не опаздывайте! У меня кандидат на эвтаназию в два тридцать пополудни.
«Милейшего» будто северным ветерком сдуло. Андрэ покачал головой. У его… компаньона было весьма своеобразное чувство юмора.
«Если, — подумал он, — это вообще можно назвать юмором».
*
Шумный прилив накатывает волнами на осязание, на слух, заливает разум соленой водой; мысли идут ко дну утлыми лодчонками. Пожив пару недель у побережья, не могу отделаться от этого ощущения. Вода — стихия сумбурная, неспокойная. И я почувствовала облегчение, скрывшись от нее в чащобах Железного Леса.
— Ну что тебе опять не нравится? — спрашиваю с обреченным видом, но не скрывая веселья в голосе. Лекс брел чуть впереди меня и зыркал по сторонам, рассеянно почесывая между ушами огромного волка. Это Рино откуда-то выбежал, учуяв (или услышав) нас.
— С чего ты взяла, что мне что-то не нравится?
— Если у меня и не было повода так думать, то теперь появился. Твой противный тон!
Оглянувшись через плечо, Лекс одарил меня хмурой усмешкой.
— Мне не внушает доверия любое пространство, где отсутствуют стены, потолок и хотя бы трехуровневая охранка. Но в данном случае вот этот мохнатый переполошился, а не я.
С коротким рыком, больше напоминающим человеческое фырканье, волк боднул Лекса головой в живот. Тот пошатнулся, а я прыснула. Рино мне нравится. Он очень добрый, хоть и выглядит устрашающе: здоровенный такой мужик с сурово-каменным выражением лица. А когда была совсем мелкой, так он меня по лесу катал. Хотя, конечно, для него я и сейчас мельче некуда: Рино выше на добрый локоть, да и его волчья трансформа тоже огромная!
— А что случилось-то?
— Да не знаю, ребятам какая-то погань мерещится, — пожал плечами Гро. Его снова толкнули. — Ладно-ладно, не мерещится! Ну хочешь, патрули отправим? — Волк помотал головой туда-сюда. — Если тут и вправду что-то завелось, то не надо бродить в одиночку.
— Так он не один, Лекс! — послышался вопль невдалеке. Это Эйс несся к нам, чуть не врезаясь в деревья. — Ну ты сам подумай, что ему грозит рядом со мной? — Он выпятил грудь и скорчил свирепую рожу.
— Оглохнуть на оба уха? — насмешливо предположила я. Лекс мой тон поддержал:
— Если тут кто и шастал, теперь вам точно ничего не грозит. Эйс всех снес звуковой волной!
Эйс ничуть не обиделся. Он на редкость легкомысленный парень, смешливый и болтливый до ужаса. И обманчиво безобидный.
— Как киса поживает? — радостно осклабился, потрепал меня по голове. — Давно мы наперегонки не бегали… давай с нами?
— Не сегодня, — улыбнулась виновато. — Хочу на своих двоих погулять.
— Ну ладно, заглядывай как-нибудь! Эй, братишка! Погнали, сожрем кого-нибудь!
Рино тут же рванул вперед с невероятной для такой туши скоростью; Эйс с радостным воем сиганул ему на спину, но тут же слетел вниз. Ловко перекувыркнулся, обернулся лисицей и поспешил вслед за «братишкой» Само собой, Рино Эйсу не брат, но друг с самого детства, а с некоторых пор и муж его сестры.
— Посигнальте хоть через час, что живы! Чокнутые оборотни, — фыркнул Лекс. Но я-то знаю, что он бы не прочь к ним присоединиться. «Вместо того чтобы чужие глотки зубами драть», — так он сам говорил. И правда, только ленивый еще не отметил, что вампир из моего друга препаршивый. Они ведь садисты, а Лекс не любит напрасно причинять боли.
— Давно хотела спросить: они и в бою так идиотничают?
— Еще не хватало. Сам же и отделаю! — категоричным тоном ответили мне. — Нет, оборотни к делу подходят серьезно. Стефан — вот кто вечно испытывает мое терпение! Я ему говорю — перед девочками будешь красоваться, а в бою нужна четкая, скупая работа! Но нет, наша принцесса пока в морду крестовиной не получит — выделываться не перестанет. Теперь и перед девочками не покрасуешься, а виноват у него кто? Я, всегда я!
— Злой ты какой-то! — шутливо пихнула его плечом. Лекс изобразил на лице вялую улыбку.
— Не больше чем обычно, — возразил он. — Зато ты в настроении, я гляжу. Что, с Риком помирилась?
Я сердито поджала губы. Ну спасибо, уже не в настроении. Друг правильно истолковал мою гримасу и добавил чуть заискивающе:
— Ты же знаешь, какой я чуткий и тактичный!
— Да уж, — бормочу с сарказмом, — это точно. — И неожиданно добавляю: — Сволочь твой Рик, ясно?! Расчетливая, двуличная, бессердечная сволочуга!
Всплеснула руками в избытке чувств и тут же едва не споткнулась о мощный корень, торчащий из земли кривоватой дугой. Монструозные тут деревья, я уже немного отвыкла от этих громадин.
— Он не мой, увольте от такого счастья, — отмахнулся Лекс. — Что до остального — потренируй-ка перед зеркалом свою гневную тираду. А то сама себе не веришь, что уж обо мне говорить.