Теперь-то понятно, почему Эвклид открыл эту не совсем тайную охоту Инквизиции на некромантов и медиумов. Не хотел, чтобы кто-то добрался до его грязных секретиков!
— Выходит, бабушка вырвалась из-под его контроля, — я отложила давным-давно забытую книгу. — И он прикончил ее без всякой жалости.
— Жалость? Он уже давно забыл, что это, — пожал плечами Рик. — Ника, прости, что так получилось с твоей бабушкой. Всё никак не могу отделаться от мысли, что явись я домой раньше…
— Не выдумывай, — отмахнулась я. — Уверена, Эвклид пришел к ней, стоило мне выйти за порог. Какая уж там защита от духов.
Удивление мое продлилось недолго. Эвклид всегда казался тем, от кого стоит ждать подлянки. Размах, конечно, впечатляет… но тут и личность далеко не заурядная.
— Как вы рискнули забраться в Резиденцию? Он ведь наверняка сейчас там, готовится сиять на балу своей благообразной физиономией.
— А вот тут ты ошибаешься, воробей! — подмигнул Рик. — Пока все развлекаются в парадной зале, Эвклид открывает Врата Хаоса.
====== Глава 40 ======
Превратить ночь в день — не такая уж, в сущности, сложная задача. Достаточно напитать магией несколько сотен светильников. Блеклая, жидкая летняя темень трусливо заглядывала в панорамные окна, просачивалась сквозь витраж на потолке. Где-то там, за стеклом, угадывался белый кругляш прибывающей луны.
Очередное празднество навевало на иерофанта скуку, а на зачарованном потолке можно было увидеть новую картину — прекрасная дева с одухотворенным лицом, воспарившая в небеса на белоснежных крыльях. Не отрывая взгляда от потолка, Эвклид чуть заметно улыбнулся. Кто бы ни вплел эту картинку в заклинание, он наверняка не задумался о ее потаенном смысле. Да и кто, кроме самого Эвклида, мог раскрыть эту тайну? Разве что тот, кто жаждал бы изменить свою жизнь так же сильно.
«Даже по части безумных мечтаний никто не сравнится со мной, — подумал он с удовлетворением, ощущая буйство новых сил в своем теле. — Никто. Никогда».
— Больно будет падать, — прошелестел над ухом призрак, будто угадав его мысли.
— Не порть мне минуту торжества, труха могильная, — отпарировал Эвклид чуть слышно. На его разговоры с самим собой никто не обращал внимания — кто же здесь не знает о веренице духов, окружающей иерофанта?
— Ты всегда волен прервать старческое брюзжание, мальчик!
Эвклид поморщился. Все, кто осмелился бы назвать его мальчиком, давно уже собрались тесным дружеским кружком в царстве Хель. Кто-то — в результате трагической случайности, но большинство всё-таки по естественным причинам. Если считать магическую нестабильность естественной причиной; она и губит магов чаще всего.
— Ну, Горард, куда ж я без тебя и твоего брюзжания? — тон его был на удивление благодушен. — Знаешь, на моей родине — настоящей, я имею в виду, — к полководцам приставляли специально обученных рабов. Эти рабы тащились позади на каждом триумфальном шествии и сыпали занудными увещеваниями в духе: «Помни, что придется умереть». Это делалось, чтобы усмирить гордыню победителя.
— Твою гордыню и сотня рабов не усмирит. — Старому гордому некроманту не польстило сравнение с рабами. — Но кому, как не мне, напоминать, что придется умереть?
Эвклид елейно поблагодарил. Умирать в ближайшую вечность он не собирался. Нити Хаоса, пусть и в меньшем количестве, чем хотелось, наполняли его нутро магией — первородной, могущественной, неистовой. Самым сложным теперь было стоять посреди этой окультуренной пьянки и не кричать о новообретенном могуществе. Эвклиду хотелось действовать, а не мыслить. Хотелось покорить, взять, уничтожить.
«Пусть не скоро, — подумал он, — но море успокоится. И тогда-то я навещу своих августейших родственников».
Но первым пунктом в списке Эвклида значились скаэльдские бастарды. Не то чтобы он боялся девчонки… не сейчас. Но та обещала стать могущественным архимагом всего-то лет через двадцать — уже сейчас ей как-то удалось нарушить плетение подвластья, столько десятилетий сдерживающее Легионы Хаоса. Эвклид получил мощнейший откат от проклятья, что помешало убить Антарес Шёльд…
…нет. Влюбленный недоумок Гро помешал убить Антарес Шёльд.
«И почему я не убил его чуть раньше? — досадовал Эвклид. — Запорол всю партию. Так глупо, что самому смешно!»
Иерофант улыбнулся собственным мыслям.
А затем ему стало не до смеха.
Я огляделась по сторонам и непонимающе уставилась на Рика.
— Вот же Бездна, Рик… ты куда меня притащил?
— Фродальское нагорье, — охотно сообщил он. — Такая, знаешь, кучка камней между крайними амтами Рейнкракса и Иосхельма.
Нерешительно глянула вниз… и у самых своих ног обнаружила пропасть. Увиденное отозвалось изнутри дурнотой. Куча камней, да уж!
— Ужас как высоко!
— Разве? — удивились в ответ. — Вот сейчас будет высоко!
И прежде чем до меня дошел смысл фразы, за спиной Рика с треском рвущейся ткани взметнулись крылья. А потом он схватил меня в охапку и с разбегу ломанулся в пропасть. Я в кои-то веки повела себя как нормальный человек — завизжала дурниной.
— Ри-и-и-ик!!! — дальше в ход пошли чуть ли не все любимые выражения Лекса и Дары. Но Рик лишь рассмеялся тихонько куда-то мне в ухо, и я вдруг резко успокоилась. Рядом с ним не чувствуешь опасности, даже когда она есть.
Пожалуй, летать здорово… я всё же не трусиха, оценила по достоинству. Моя сущность альва, нежно привязанная к твердой земле под ногами, не бунтовала. Наоборот, вид на туманное нагорье умиротворял; есть в этой громаде скал что-то родное и яркое, наполняющее жизнью. Весьма кстати, учитывая мое опустошенное состояние.
— Ну вот, прибыли! А ты боялась!
Я всё же пыталась его стукнуть, но недолго — скальный выступ совсем небольшой, не разбежишься, да и крылья Рика занимают чуть ли не всё место. В полете они наверняка красивы, но на земле — неуклюжи, слишком огромны для худощавой юношеской фигуры. Зато от ветра защищают, дует здесь еще как.
— Так зачем мы тут?
Рик молча указал рукой мне за спину. Обернувшись, завороженно разглядываю открывшуюся панораму. Большая часть обоих провинций видно как на ладони; обе сияют в полутьме праздничными огнями, мне даже чудились отзвуки музыки и пения.
— Ух ты… Как стемнеет — совсем здорово будет! — восторженно выдохнула я, ненадолго позабыв обо всех неприятностях минувшей недели.
— О да, — хмыкнул Рик. Вид у него предовольный. — Будет не совсем темно, но очень даже здорово!
«Свобода, господин…» — зазвенела вдруг пустота, запела чуть слышно. Музыка смолкла, с улицы послышался веселый гомон. Прогремели первые залпы праздничного фейерверка — забавы, перенятой у людишек… с той разницей, что магический фейерверк — дело рук заклинателей. Беломраморная часовая башня на портальной площади отбивала полночь. С каждым ударом часов Эвклид, замерший посреди зала в вихре встревоженных духов, приближался к пугающей догадке.
«Свобода, свобода, господин!»
— Этого не может быть, — отрезал он. Его голос был едва слышен сквозь шум.
А потом и шума не стало — всё перекрыл жуткий грохот, нестерпимой болью ударивший Эвклиду по вискам. Земля содрогнулась, воздух заискрил от разрывов магической сети, люди закричали. Витражный потолок осыпался тысячами острых осколков, но на полпути к толпе они превращались в пепел, оседающий невесомыми хлопьями на затейливых прическах и богатых нарядах.
Тишина навалилась внезапно. Благородные маги ошалело и испуганно переглядывались; у многих были лица людей, заполночь выдернутых из постели.