— Что это? — спросил Рихемир, не скрывая своего недовольства.
— От мессира Бюррея. Он произвёл расчёты по провизии, которые вы ему поручили выполнить как можно скорее. Мессир Бюррей просит прощения, что вынужден вас беспокоить. Но на бумаге должна быть ваша печать, государь: обозы в деревни выезжают уже на рассвете…
Рихемир схватил бумагу, скомкал и швырнул её за ограду, прямо в воду:
— Я же велел не лезть ко мне ни с какими делами после ужина! Неужели целого дня вам было недостаточно? Вы что, и ночью в постели не дадите мне покоя? Будете лезть со всякими бумажками ко мне под одеяло?!
Жиль, не разгибая спины, пятясь к двери задом, произнёс тихим голосом, так чтобы король мог не расслышать, если не пожелает:
— Маркиз Гундахар.
— Что? — резко спросил Рихемир. — Он здесь?
— Да, государь, — ответил камердинер, робея от сердитого взгляда короля. — Ждёт…
— Так что ж ты сразу не сказал?! — набросился на него Рихемир. — Зови!
Вскоре на галерее появился мужчина, шея и тело которого были как у быка, руки как у борца, а ноги так огромны, что, казалось, едва вмещались в сапоги. Крупную голову венчала высокая шапка с опушкой из соболя и красным, затканным золотом верхом, а из-под неё выбивался клок чёрных волос, в которых блестела седина. Квадратное лицо жёсткое, помеченное несколькими старыми шрамами; очевидно, один глаз у маркиза был выбит: его скрывала повязка, а другой, невредимый, маленький чёрный, глядел свирепо из-под низкого насупленного лба. Внешность маркиза полностью оправдывала его прозвище — Чёрный Вепрь: изображение этого могучего зверя украшало знамёна и герб Тревских правителей испокон веков.
Имя маркиза Гундахара когда-то было хорошо известно в Ареморском королевстве. Да и кто не слышал о властителе тревов, которые сидели в своих холодных каменных замках, чьи вершины упирались в небеса? Тревы были храбрые воины и пламенные сердца, но невежественные люди, ибо любым учёным занятиям предпочитали конские ристания и охоты. Слава о Гундахаре как о неизменном победителе турниров и бесстрашном воине летела впереди быстрых копий тревских рыцарей. Копыта его коня не раз топтали дорогу до Эльгитского Тракта, за которым лежали бескрайние пески Злодейской пустыни, откуда огненными смерчами налетали на мирные поселения кочевники. Впрочем, в последней войне с кочевниками, когда Фредебод был вынужден обратиться за помощью к фризам, потери тревов были очень велики. Гундахар, тогда ещё молодой предводитель рыцарей, возвратился в Тревию, чтобы сохранить оставшееся войско и дать своим воинам заслуженный отдых. После этого маркиз почти никогда не покидал своих владений — марки— пограничной провинции Ареморского королевства.
Когда маркиз Гундахар приблизился к королю, тот в нетерпении от долгожданной встречи заламывал руки.
Мгновение маркиз как будто колебался: преклонить колено или нет, но Рихемир опередил его, положил руки ему на плечи и заглянул в лицо.
— Здравствуй! Давно мы с тобой не виделись. На твоём лице прибавилось морщин, а в бороде — седых волос. Сколько же лет прошло, сколько воды утекло?.. Как поживаешь, старый друг?
— Двадцать лет прошло с той поры, как вы, сир, сделали Чёрного Вепря Одноглазым Вепрем, — не отвечая на приветствие, ответил маркиз королю; в его низком хрипловатом голосе не было ни обиды, ни мстительного припоминания — он звучал ровно, почти безучастно.
— Но ты ведь не держишь на меня зла? Тот рыцарский турнир был устроен в честь обворожительной Бланки, которую мы с тобой не могли поделить, тогда как она раздавала недвусмысленные обещания нам обоим. В том, что щепка откололась от моего копья и вонзилась тебе в глаз, моей вины не было. Поверь, я очень сожалею, что тот несчастный случай стал причиной нашей размолвки!
— Всё это уже неважно, сир. — Гундахар небрежно махнул своей огромной ручищей. — В конце концов после того турнира Бланка досталась мне: и не только в качестве победного трофея — она стала моей женой.
— Вот как! — Рихемир был изумлён. — Я и не знал, что ты женился на этой вертихвостке!
— Позвольте заметить, сир, — прервал его маркиз, — что женщина, о которой вы соизволили так нелестно выразиться, была дочерью канцлера графа де Преля, управителя графства Кокань. И кроме того, она стала матерью моего первенца.
Выдержав короткую паузу и тайно испытывая наслаждение от того, какое впечатление произвело на друга юности, а ныне короля, его заявление, Гундахар прибавил: