Глава 29
Ирис ни за что не хотела отпускать Эберина в лагерь побеждённого короля. Девушка недоумевала: ведь Рихемир повержен, остатки его армии — кто попал в плен, кто успел спастись бегством, — уже не представляли угрозы для союзников, и о чём же тогда можно было с ним говорить? Убеждать, чтобы он отказался от престола в пользу незаконнорождённой дочери короля Фредебода, было бесполезно. Вряд ли человек, однажды вкусивший власти, о которой мечтал всю свою жизнь, так легко откажется от неё. Добровольно он этого точно не сделает, зато его можно силой заставить сложить оружие и вместе с ним — знаки королевской власти.
Так говорили фризы, так рассуждала и сама Ирис.
Нет, она не была сторонницей кровопролития, она желала любой ценой избежать войны, в которой люди гибли во имя торжества тщеславия и гордыни. Она была согласна даже отречься от кровного родства с королём Фредебодом и его завещания, только бы прекратить междоусобицу. Но ей сказали, что от её желаний ничего не зависит и что от Рихемира нужно избавиться, потому что, оставаясь королём, он принесёт Аремору бедствий больше, чем чужеземные враги. И потом её ещё долго убеждали, что обезвредить Рихемира, не дав ему возможности погубить королевство, способен только один человек — Эберин Ормуа.
Но Ирис хотелось, чтобы именно этот человек, незаурядный, сильный и храбрый, оставался рядом с ней. Девушка испугалась своего открытия: Эберин оказался тем мужчиной, к которому её влекло с неудержимой силой, а желание коснуться губами его губ становилось неотвязчивым. Она не понимала, откуда взялось и уже несколько дней жило в ней странное, волнующее сердце предчувствие. В её присутствии Теодезинда так загадочно, так многозначительно говорила с Эберином о некоем знаке Судьбы, что Ирис решила: речь идёт о ней самой. Но если она — знак Судьбы для Эберина, значит, и для неё он тоже знак Судьбы. Не юный Адальрик, который пробудил в ней, скромной монастырской послушнице, незнакомые ей прежде чувства, а именно этот мужчина — зрелый, независимый, уверенный в себе и, несомненно, очень привлекательный для женщин.
Провожая Эберина на битву, Ирис долго глядела ему вслед и вдруг поймала себя на мысли, что этого человека она знает уже целую вечность и… отчаянно его любит. Она горячо молила Великую Троицу Богов покровительствовать маршалу в сражении, оберегать его и даровать ему победу. Он вернулся живой и невредимый… и вот опять покидал её…
Когда в лагерь союзников пришла весть о победе над королевской армией, всех охватила радость. Всюду были слышны весёлые песни и оживлённые разговоры. Среди суматохи, которая царила в лагере, напоминавшем волнующееся море, наверное, одна только Ирис не разделяла общего ликования.
Девушка сидела неподалёку от палатки, где сейчас совещались вожди союзников, среди которых были также её дедушка Альбуен, Дван и Великий мастер-приор Тарсис. Оттуда до неё доносились взволнованные голоса фризов и — спокойный, уверенный Эберина. Потом кто-то из мужчин ударил рукой по столу, кто-то воскликнул: «Пора!», и наконец они появились на пороге.
— Граф Ормуа едет в лагерь Рихемира, — заявил Дван, исподлобья взглянув на Ирис. — Он убеждён, что король не смирился со своим поражением и теперь постарается сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуть себе лавры победителя. Эберин считает, что Рихемир способен на самый гнусный поступок: предать свою страну и принести в жертву свой народ в угоду собственным честолюбивым интересам.
— О Великая Троица! — воскликнула Ирис, всплеснув руками. — Но ведь Теодезинда предупреждала, что Рихемир никого не станет слушать! Пусть король и проиграл это сражение, но он по-прежнему может быть опасен!
Эберин, услышав её слова, подошёл к девушке:
— Мадемуазель Ирис, я должен увидеться с Рихемиром. Это мой рыцарский долг, это мой долг перед отчизной. Вы же слышали пророчество Теодезинды: Аремор окажется под угрозой разгрома или даже полного исчезновения, если король призовёт себе на подмогу чужаков. Самыми беспощадными и заклятыми врагами Аремора всегда были кочевые племена, которые обитают в Злодейской пустыне; каждый король Аремора в своё правление был вынужден вести с ними ожесточённую войну, изгоняя их орды из страны и отбрасывая назад, за Эльгитский Тракт.
Эберин посмотрел на погрустневшую Ирис, сомневающихся Альбуена и Двана:
— Мадемуазель… друзья, простите, что так быстро покидаю вас. И на пиршестве по случаю нашей победы побывать не получится, и не наговорились досыта. Но всё ещё впереди: и пир мы устроим грандиозный на весь Аремор — когда нами станет править законная наследница короля Фредебода!