Как только их голоса смолкли, в наступившей тишине все услышали, что к Большому дому приближается всадник. Конский топот был дробен и тревожен. Эберин и несколько фризов, прихватив боевые топоры, выбежали во двор и окружили всадника.
— Тревского отряда больше нет… — Адальрик пошатнулся в седле. — Мой отец… маркиз Гундахар вероломно убит по приказу короля Рихемира. Князь Гримберт — предатель, он приведёт сюда кочевников по короткому пути… У вас мало времени…
Обессилев от бешеной скачки и голода, юноша рухнул на шею коня.
— Вы молодец, — похвалил Адальрика Эберин, снимая его с лошади и помогая дойти до очага.
— Мессир маршал? — удивлённым шёпотом произнёс юноша. — Но как вы здесь очутились?.. Как вам удалось сбежать из плена?
— Потом поговорим, — с загадочной улыбкой отозвался Эберин.
Фризы гневно зашумели. Их возмутило новое вероломство Рихемира; но более всего их поразило то, что князь Гримберт переметнулся на сторону врага. «Подлый изменник! Трус! Никогда не простим, никогда не признаем его одним из нас!» — кричали фризы, перемежая брань проклятиями.
Эберин поднял руку. Гомон тут же затих. Те, кто вскочил, снова сели, заняв свои места. Граф Ормуа, стоя у очага, немедленно открыл военный совет.
— Друзья, перед нами нелёгкая задача! — начал он громким голосом. — Макона, Вальдона и все те феоды, через которые прошли дикари, для нас временно потеряны. Фризия — наш единственный крепкий тыл. Если дать сражение в лесу, мы, несомненно, окажемся в выгодном положении. Кочевников очень трудно одолеть на равнинной местности, их сила — в коннице, которая идёт в бой густым потоком, врезается острым клином в ряды противника и прорывает их. Зато лес для них враждебен: здесь их коннице просто негде развернуться. Для нас же — фризские леса защита и убежище!
— Верно! Мы сможем убивать дикарей из засады! — поддержал Эберина старший сын Двана, молодой великан по имени Акв.
— Из-за каждого дерева вылетит с песней смерти фризская стрела и пронзит вражеское сердце! — подхватил другой юноша, Метт, верный друг Аква.
Эберин покачал головой:
— Так бы всё и было, если б враг не был столь многочисленным! Но кочевников — тьма, и нам их не одолеть, убивая поодиночке из-за деревьев.
— Но ведь у нас есть священное пламя из Долины вулканов! — вскричал кто-то из старейшин. — Пусть оно нам поможет!
Но Эберин отверг и это предложение, пояснив:
— Нам нельзя рисковать: ведь священное пламя, коль нам придётся использовать его, вместе с полчищами врагов уничтожит лес.
— Что же вы предлагаете, маршал? — спросил Метт.
— Мы позволим князю Гримберту привести дикарей прямо сюда, в Туманные Пределы. Побережье Холодного моря здесь достаточно широко. Мы заставим противника дать бой там, где выгодно нам, а не ему.
После этих слов лицо Эберина озарил свет: так воодушевляли его надежда и вера в победу. Эта уверенность, словно искра, проникла в сердца собравшихся у очага фризов: их лица сияли, их взгляды были полны решимости.
Серьёзность положения, чреватого опасностями, подтолкнула фризов к немедленным действиям. Одни из них отправились в оружейный склад, где хранились боевые топоры, дротики и мечи; другие пошли проверять запасы продовольствия и собирать женщин, детей и стариков: их всех следовало укрыть в надёжном месте.
Отдав последние распоряжения, Эберин наконец остался наедине с Адальриком: он пригласил трева к столу, и тот с жадностью принялся за еду.
Заметив, что Эберин разглядывает его, юноша смущённо засмеялся:
— Я три дня не ел. А может, и больше.
— Вы отчаянный храбрец, мессир Адальрик, — улыбнулся в ответ Эберин. И прибавил: — Маркиз Гундахар гордился бы вами…
Оба замолчали.
— Вы обещали рассказать мне, как вам удалось добраться до Туманных Пределов раньше меня, — напомнил графу Адальрик, первым нарушив молчание. — У меня такое ощущение, что здесь не обошлось без магии или…
Он не договорил — в эту минуту на пороге Большого дома появилась Ирис.
Адальрик узнавал и не узнавал любимую девушку; это была она и не она… Где та озорная девушка с любопытными глазами, всегда готовая подшучивать над ним в ответ на его колкости? Едва он подумал об этом, как в памяти всплыла одна из их первых словесных перепалок:
«— …А о тревских воинах вам доводилось слышать? Или я их тоже выдумал?
— Одного легендарного тревского воина я уже вижу перед собой…
— Чего не скажешь о вас, мадемуазель! Я ведь тоже ожидал увидеть королеву легендарных фризов, а вижу лишь монастырскую послушницу — кроткую невзрачную девчонку. Трудно представить, как бы вы правили суровыми упрямыми фризами!..»