Дедушка научил ее разбираться в искусстве. В тяжелые для них с мамой времена, подыскивая покупателей для дедушкиного антиквариата, Лизе пришлось закрепить уроки. Она ориентировалась в ценностях неплохо.
— Оригинал? — всматриваясь в портрет, написанный Крамским, уточнила Лиза.
Хозяин многокомнатной квартиры в шелковом халате и тапочках, теперь уже не стесняясь своего домашнего вида, удивленно вскинул брови:
— Разбираешься?
— Дедушка любил живопись, занимался антиквариатом, — объяснила Лиза, — меня научил.
— Тебе нравится Крамской? — решил проэкзаменовать ее Лис.
— Кое-кто считает его скучным, потому что он долгое время занимался ретушированием фотографий, а затем по заказу Румянцевского музея написал более сотни портретов, растрачивая себя и свой талант.
— О! Да ты можешь преподавать историю русского искусства, — по достоинству оценил ее знания Лис, но, спохватившись, церемонно всплеснул руками: — Буду тебя угощать.
— Чай! — Гостеприимный хозяин вынес на старинном подносе изящный сервиз. Он состоял из коробки для чая, круглой сахарницы, увесистого ситечка, щипцов для сахара и крошечной вилки для лимона. Щипцы и вилка имели форму хищной птичьей лапки с острыми коготками. Все это, выполненное из старинного серебра с чернью и золочением, тянуло этак на тысяч десять зелененьких.
«Не бедствует бедолага», — мимоходом отметила Лиза.
— Звонила тебе на работу с утра, — рассматривая на свет просвечивающуюся рисунком гейши японскую чашечку, — ласково щебетала Лизонька, — но тщетно. Сотовый тоже молчит. Пришлось через секретаря. Валик сразу окрысился, посоветовал тебя не беспокоить. Доложил, что ты приболел, и чтобы я к тебе ни-ни. Ясно?
— Ревнивый очень, — огорченно заметил Лис, моргнув бесцветными ресницами.
Лиза брезгливо дернула плечиком.
— У меня к тебе просьба, — приступила она вкрадчиво, прихлебнув душистый напиток и нацелившись на пирожное. Темная вишенка на бизе явно подмигивала ей с многоярусного вазона.
— Догадываюсь, что ты не проведать больного друга пришла, только предупреждаю: с деньгами сейчас плохо, — Лис сделал скорбное лицо.
— У кого? — с иронией поинтересовалась девушка, оглядывая резьбу на старинном буфете красного дерева.
— У всех. Поприжали, — пожаловался Лис. — Вот завтра нужно с управляющим Фредобанка встречаться. По просьбе очень нужного человека. Кстати, не могла бы ты поужинать с нами, то есть мне пару составить? Очень важная встреча. Ты ее украсишь.
Он взглядом знатока с одобрением окинул ее приталенный жакет и юбку самого модного в этом сезоне цвета киви.
— Нет проблем. Я вся в твоем распоряжении, — лукаво заявила кокетка и, сев на подлокотник массивного кресла, положила руку на мягкое плечо Лиса.
— Вся, к сожалению, не нужна, но я готов любоваться твоей красотой. Я ее ценю, как произведение искусства, — словно оправдываясь за свою неполноценность, сообщил Лис. — Могу даже написать твой портрет. Да-да, я немного пишу маслом, — увидев удивленные глаза Лизы, пояснил он, — наверху у меня мастерская.
— Ты никогда не говорил.
— Не было случая. — Лис подошел к буфету и достал квадратный графин с темно-янтарным напитком. — Так ты не за деньгами?
— Нет, — замотала головой Лизонька, — но это дорогого стоит. Мне нужна помощь в правоохранительных органах.
— Ух ты! Звучит грозно. Ты совершила преступление, и тебя требуется отмазать?
— Вовсе нет. У меня украли важную вещь, и мне ее необходимо вернуть.
— Зачем она тебе? Столько хлопот! Купи себе новую, — пошутил Лис, наливая напиток в широкий фужер из графина. Ароматный запах дорогого коньяка заполнил гостиную. — Выпьешь со мной?
— Спасибо, — девушка покрутила головой. — Я за рулем, и мне не до шуток. У меня украли кассету, где я с Любомирским… в общем, его теперь шантажируют, грозят показать ее по телевидению.
— Очень интересная история. Да ты, оказывается, эротоманка! Свои собственные постельные сцены снимаешь?
— Я же не говорю, кто ты, — не сдержавшись, ощетинилась Лиза.
— Очень рассчитываю, что ты не оскорблять меня сюда заявилась, — осадил ее Лис.
— Выслушай, пожалуйста, — меняя тактику, жалобно попросила девушка. — Дело в том, что все произошло случайно. Парнишка-сосед пару лет назад вмонтировал мне в комнату несколько камер, так, ради баловства. Влюбился и сказал, что будет потом, когда состарится, всю жизнь смотреть, как я встаю, смотрюсь в зеркало, расчесываю волосы… — Лизонька самовлюбленно тряхнула своей шелковистой черной гривой. — Пару дней я помнила про эти чертовы камеры, ну и позировала, в общем, бдила, а потом, естественно, забыла о них. Мама уехала куда-то, а я пригласила Любомирского. Когда вспомнила о видеокамерах, ужаснулась! Быстренько вынула кассеты, просмотрела, конец света! Ну и засунула подальше.
— Не стерла?!
— Нет… — Лизонька постучала себя по голове. — Понимаешь, молодая, глупая была. Сейчас простить себе этого не могу. Решила, пусть на память останутся.
— Ну да-да, — понимающе закивал лысой головой Лис, — внукам покажу, вот детки порадуются, к тому времени все в пробирках размножаться будут, увидят, как у нас, землян, сто лет назад это делалось. — Разволновавшись, он хлебнул изрядный глоток коньяка.
— Ну, по молодости, беспечная была, — оправдывалась Лиза.
— Дальше конец детективной истории я тебе сам могу досказать. Кто-то проник к тебе в дом и выкрал кассеты, а скорее, подружка или дружок, порыскав в твоих вещах, обнаружили интереснейшие подробности из интимной жизни кандидата в губернаторы Дальнегорского края. Я эти штучки знаю.
— Хуже! — в сердцах выпалила Лизонька. — Кассета эта к моему отцу в дом уплыла, а сынок его до нее добрался. Он в активистах «Совести» числится.
— Все?
— Теперь все, — скорбно закончила Лиза.
— «Совесть» — конкурент твоего Любомирского? — уточнил Лис.
Лиза вскочила с ручки кресла и нервно всплеснула руками:
— Представляешь, недавно этот мой братец выследил меня с Любомирским и его помощником, мы в баре тусовались, сделал несколько снимков, теперь за мной гоняется, чтобы пошантажировать и через меня воздействовать на Геннадия! Доложил мне, что группе поддержки — заместителю Геннадия и еще кому-то из предвыборного штаба этот фильм уже продемонстрировали, а также послали по почте пока еще лично Любомирскому в руки.
— Понял! Любомирский недавно в «Герое дня без галстука» любящего мужа и отца изображал. А кассетка, я полагаю, для возобновления эротической передачи «Про это». Не так ли? — Хмыкнув, Лис недовольно покачал головой. — Два года назад, говоришь, снимались… чуть постарели. Как бы не очень актуально уже. А фотографии свеженькие: «Дорогие избиратели, что там два года назад, теперь я форму поднабрал, красивее и лучше стал, оставайтесь с нами, продолжение следует!»
Лис точно копировал выступления Любомирского перед избирателями. Представительный, широкоплечий, с хорошей спортивной фигурой, настоящий мужик — Крокодил Гена явно вызывал у него раздражение и зависть.
— Ну и семейка у тебя, — переварив сообщение о преследовании брата, в сердцах выдохнул Лис и закашлялся. Его круглый живот заколыхался под шелковым халатом. — Болею, видишь, а ты меня неприятными сообщениями грузишь!
— Скорее всего, он не знает, что я его сводная сестра по отцу, — сама себе удивляясь, бросилась защищать шантажиста Лиза. — Я ведь тоже его не знала. Что-то у меня в голове завертелось, когда я его впервые увидела, напоминал кого-то. Оказывается, папочку моего. Даже понравился. Он мне визитку свою дал, а фамилия у него матери. Я не отозвалась, как договаривались, тогда он названивать стал. Моя маман его вычислила и объяснила мне, «ху есть ху».
— Зачем тебе связи в органах? Ты и сама на след преступника вышла, — в голосе Лиса сквозь обычную манеру иронизировать не слышалось энтузиазма. — Дело поганое, трудное, как к нему подобраться, не знаю. Улик, что украл, никаких. Доказать, что состряпал кассету, трудно.
Если тебя на всю страну покажут — а ты раскрасавица у нас, — все запомнят. Что обо мне будут говорить мои коллеги, которые тебя по поездке запомнили? Я ведь, когда решил взять тебя с собой, по своим каналам проверил. Ты чистенькая как стеклышко оказалась. Кроме связи с Любомирским пара детских историй, стриптизер из бара, какие-то девочки-стрелочки, ну, в общем, ничего серьезного.