В доме начался ремонт: монтеры исправляли проводку, слесари чинили двери, стекольщики приводили в порядок окна, печники проверяли дымоходы, маляры преображали комнаты, потом взялись за фасад. В то время особняк выглядел белым пятном, и лепнина сливалась со стенами. Кое-где краска слезла, проглядывали следы старых слоев. В отделе по делам музеев решили восстановить первоначальный цвет – искусствовед Игорь Грабарь и реставратор Григорий Чириков долго скребли фасад перочинными ножиками, определив, что следует брать зеленовато-оливковый оттенок, а колонны и декор выделять белым. Так и поступили. Правда, спустя восемь лет, когда обновляли фасад к юбилею со дня рождения Толстого, выяснили, что цвет подобран неправильно. Дом перекрасили в насыщенно-желтый – классический тон московского ампира.
Не прошло и двух недель, как особняк преобразился до неузнаваемости. По словам Валентина Булгакова, после ремонта он «стоял чистенький, как игрушечка» и бросался в глаза на фоне замызганных и обветшалых домов. Привезли музейные экспонаты, они лежали в большом зале, прикрытые холстами. Их не могли повесить – в те трудные годы было сложно разыскать гвозди. Только через полтора месяца их достал один работник, пользуясь неведанными таинственными связями. Он раздобыл длинные и толстые проволочные гвозди – те не подходили для маленьких рамок и портили стены, но на другие рассчитывать не приходилось. На десятую годовщину смерти Льва Толстого, 20 ноября 1920 года, музей торжественно открыли. Вот уже более ста лет он занимает особняк, сохранив его подлинный облик.
Дом построил в 1822 году архитектор Афанасий Григорьев. Он родился крепостным, но благодаря таланту получил вольную и превратился в одного из самых блестящих мастеров эпохи ампира. Творческая карьера Григорьева длилась около шестидесяти лет. В 1817 году к архитектору обратился поручик Василий Лопухин, представитель старинного дворянского рода. Он владел участком на углу Пречистенки и переулка, который в честь него назвали Лопухинским. Дом Лопухина сгорел в пожаре 1812 года, и он заказал Григорьеву возвести новый, но сам не дожил до конца строительства. Усадьба досталась старшему сыну Аврааму Лопухину, отставному капитану лейб-гвардии Преображенского полка, коллежскому советнику, поэту и переводчику. Он знал несколько иностранных языков и печатался в популярных журналах своего времени.
Как раз когда отделали особняк, Авраам женился на семнадцатилетней Василисе Федоровне – она была моложе мужа на тридцать один год. Давайте представим, что мы попали к супругам в гости, прогуляемся по парадным комнатам и окунемся в атмосферу послепожарной Москвы. Заходим в овальный вестибюль, пристроенный со двора. Его окружают экседры – полукруглые ниши с полукуполами. Потолок усыпан росписями в технике гризайль – так называют вид живописи, когда разными оттенками одного цвета создают эффект скульптурного рельефа. Кажется, будто мы видим кессоны с розетками – углубления с цветочным орнаментом.
Вестибюль – своеобразный ключ к загадкам планировки. Он открывает парадную анфиладу: гостиные перетекают одна в другую, образуя заваленную на левый бок букву «Г». Вестибюль также провожает в жилые комнаты в задней половине дома, их отделяет потайной коридор, сверху размещаются антресоли – верхний полуэтаж. Мы направляемся в соседнюю камерную прихожую: по потолку ползет меандр – узор в форме квадратной спирали, по углам в трех венках плывут вазы, а по краям выпускают когти сфинксы – фантастические существа с женским лицом, орлиными крыльями, львиными лапами и хвостом дракона.
Прихожую сменяет угловой зал – его окна выходят на улицу и во двор. На расписном плафоне величественные грифоны охраняют пышные вазы с фруктами и цветами, гирлянды окольцовывают лиры с трубами, бубнами и колокольчиками. Мы переходим в парадный кабинет. Сверкающие белоснежные колонны из искусственного мрамора поддерживают декоративную арку с архитравом – горизонтальной балкой. Свод покрывают изящные росписи: стрелы пронизывают венки, в вазах рассыпаются колосья, а шлемы вплетаются в растительные орнаменты. Из-за колонн выглядывает боковая дверь – она кажется такой же высокой, как анфиладные, но если присмотреться, можно заметить ее глухую верхнюю часть, замаскированную под створки. Дело в том, что эта дверь ведет в коридор, где потолки ниже, чем в парадных комнатах – ведь сверху нависают антресоли.