Вышли из своей норы «беляши» и Задов. Я представил им Петьку и посоветовал в тоннеле поглядывать за спину. В ответ мне сказали, что Петьку хорошо знают и посоветовали беречь карманы, поскольку за полтора дня у них этот шнурок совершил четыре кражи и три мелкие пакости. На предложение забрать это счастье с собой они разразились гомерическим хохотом и долго успокаивались… У нас на станции желающих позаботится об этом сокровище тоже не нашлось. Надежда же его пристроить в «Черемуху» растаяла посте телефонных переговоров. В общем, мы поимели горб на всю спину. Тощий, белобрысый, хитрожопый горб! Ладно разберемся…
Михалыч объявил нам, что пришлет человека, который поставит телефон и сигнал общей тревоги. Взамен мы обещали помочь в установке перископов. Довольно быстро рабочие пробурили скважину прямо из перехода наверх, а потом мы долго и нудно, с помощью козел и домкратов, поднимали в дыру трубу. Затем смонтировали простой поворотный механизм и разместили систему зеркал. В результате получили примитивный перископ, через который, худо-бедно, можно было обозревать окрестности, не подвергаясь опасности.
Петька в этот момент развлекался со сверстниками, в результате чего к нам пришла разгневанная мамаша одной девочки, с которой мелкий поиграл в доктора, и потребовала от нас решительных и карающих действий, которые должны будут немедленно привести к нарушению у Петьки репродуктивной функции. Мы обещали подумать.
— Я предлагаю пустить все на самотек, - сказал Валерка. — Его, в конце концов, кто-нибудь придушит.
К концу работ на перископе на Петьку пожаловалось человек пять. Я вынужден был отвести его в нашу пещеру и закрыть там в санузле на два оборота, предварительно сказав:
— Терпенье наше не безгранично. Еще что-нибудь учудишь сегодня — выдеру.
— А бить детей нельзя, — заявил этот гном. — За это в тюрьму сажают.
— Уже нет — вчера объявление было, ты пропустил, — усмехнулся я. И вернулся на станцию. С перископом закончили через час. Все по очереди приложились к маске окуляра. Посмотрели.
Поскольку по поверхности двигаться было опасно, я предложил соратникам пройтись по тоннелям — проверить нычку. По легенде — разведать новые маршруты добычи продовольствия. Договорившись об открытии ворот, я, Хамстер и Палтус, поручив Петьку Володе, углубились во мрак, прошли гермозатвор и подошли к еще одной «вээске». По бетонным ступеням поднялись наверх — к огромному вентилятору, сбоку от него, тянулись две узкие щели. Палтус вставил в одну из них домкрат и, покрутив рычаг, сломал перегородку. Вместо двух узких щелей вышла одна широкая. Протиснулись и оказались в просторном тоннеле. Фонари заметались по стенам, осветив прямоугольную нишу.
— Мы сейчас идем по обычному воздуховоду, — пояснял на ходу Серега. — В случае срабатывания датчиков РХБЗ, из этой стены выдвигается заслонка и вентилятор гонит воздух через систему фильтров.
— Ну и как это спасет от радиации?
— Радиацию несут «заряженные» ей и фонящие частицы пыли и влаги. Излучение через такой слой грунта бетона и стали не пробьет. А вот пыль просочится… Если ты вдохнешь частичку радиоактивной пыли, она осядет на легких и станет излучать. И все, чего она коснется, тоже будет излучать. Я конечно не специалист, но вот так я это понимаю. Сейчас кстати ответвление будет.
— А почему тоннель вверх не идет?
— Он и пойдет потом вверх, но сначала — в разные стороны, чтобы максимально минимизировать вероятность блокирования воздуховода в результате завала.
— Ты не умничай…
— Ага, не стану.
Мы вошли в вертикальную шахту и поднялись по ступеням в небольшую камеру, заставленную шкафами. Это был колодец-надстройка над шахтой. В шкафах нашлись противогазы, строительные каски с фонариками и комплекты защитных костюмов.
— Надо бы отсюда все забрать.
— Да, заберем — и прямо сейчас. Раньше, при Советах, под каждым сидением в вагонах лежало это добро. Лавку поднял, и бери. Потом народ прочухал и потащил по домам. Теперь не хранят так.