Спать я устроился под большим деревом близ дороги. Было довольно тепло, это меня радовало: там, дома, в лесу обычно холодно и сыро.
Сон не шел, я лежал и смотрел сквозь кроны деревьев на звезды. И хотя кроны заслоняли ночное небо, я окончательно убедился в том, что нахожусь в другом мире: звездное небо оказалось мне совершенно незнакомо. Я хорошо разбирался в астрономии, поэтому знал, что не ошибаюсь. Это и в самом деле был совсем чужой мир.
Я не заметил, как уснул. Зато утреннее пробуждение имело все шансы навсегда отложиться в моей памяти.
Проснулся я оттого, что кто-то довольно чувствительно пнул меня в бок. Открыв глаза, я сразу понял, кто именно.
Рядом со мной стоял по-настоящему могучий человек — высокий, широкий в плечах, с огромными мускулистыми руками. Он был одет в увешанные металлическими пластинами кожаные доспехи, на его широком поясе висели меч и большой нож. Лицо здоровяка лоснилось от пота, губы растянулись в улыбке.
— Гасклит... — радостно сказал он, глядя на меня. Потом обернулся. — Господин казначей, я гасклита поймал!
Я перевел взгляд — и понял, что мы здесь не одни. На дороге стояла большая аляповатая карета, запряженная шестеркой странных мускулистых животных с длинными, похожими на крысиные мордами. В карете сидел щуплый человечек с кислым лицом, его свисавшая из окна кареты рука была унизана перстнями. Вокруг кареты расположилась охрана — десятка два боевиков верхом на тех же странных животных. Сложением и амуницией стражники заметно уступали стоявшему передо мной здоровяку.
Лошади — если только можно было так назвать этих тварей — нетерпеливо повизгивали и перебирали когтистыми лапами, в воздухе стоял тихий звон сбруи. Сидевший в карете человек зевнул, потом наконец-то удостоил меня взгляда.
— Гасклит? — лениво произнес он. — Давненько я их не видел.
— Прикажете вспороть ему брюхо? — Здоровяк с готовностью вытащил меч, звук выползающей из ножен стали показался мне в высшей степени неприятным.
— Даже не знаю, Лучо. Вряд ли стоит тащить его в Канкар.
По лицу здоровяка расползлась довольная ухмылка. Взглянув на меня, он проворно поднял меч.
— Подождите! Я же ничего не сделал! — вытянув руку, я с отчаянием взглянул на человека в карете — или казначея, как назвал его здоровяк.
— Гасклиту не обязательно что-то делать, — кисло улыбнулся казначей. — Того, что ты здесь, вполне достаточно.
— Но я попал к вам случайно! — произнес я, опасливо косясь на занесенный меч.
— Об этом я и говорю... — вздохнул казначей.— Ладно, оставь его, Лучо. Отвезем его к Мастеру, он любит с ними возиться.
— Как скажете, господин казначей. — Здоровяк с видимой неохотой сунул меч в ножны, потом угрюмо взглянул на меня: — Вставай...
Свое приглашение подняться с земли он сопроводил довольно чувствительным пинком.
Новый день оказался даже хуже предыдущего. Я с опаской взглянул на здоровяка. И что я, собственно, здесь делаю? Вместо того, чтобы сидеть сейчас за компьютером, я сижу на земле в каком-то Богом проклятом месте, и какой-то ублюдок пинает меня в бок ногой в драном кожаном сапоге.
Впрочем, грустные мысли отнюдь не помешали мне быстро подняться с земли: кем бы ни был стоявший передо мной здоровяк, но шансов сладить с ним у меня сейчас явно не было, к тому же он был не один. На мгновение я посмотрел в лес, размышляя о том, не попытаться ли мне сбежать, но здоровяк быстро и удивительно ловко схватил меня за шиворот.
— Удрать хочешь? — ухмыльнулся он, приподняв меня над землей. — От меня еще ни один гасклит не убегал.
— Поторопись, Лучо... — сказал казначей, затем небрежно махнул рукой.
Сидевший на передке кареты кучер взмахнул кнутом — странные лошади издали звук, очень отличающийся от обычного лошадиного ржанья, скорее это было похоже на визг; карета скрипнула и в сопровождении охраны покатилась вперед.
— Ненавижу гасклитов, — произнес здоровяк, опуская меня на землю. — Попался бы ты мне одному...
Держа меня за шиворот, он подошел к своей лошади, рывком поднял меня в воздух и перекинул через шею этого удивительного зверя. Потом забрался в седло сам, лошадь присела и обиженно взвизгнула.
— Пошла- — Здоровяк намотал на кулак узду, лошадь снова взвизгнула и мягко побежала вперед.
Нельзя сказать, что мне чересчур нравилось мое нынешнее положение. Моя свисающая вниз голова почти касалась колена здоровяка, шаги лошади отдавались в теле неприятной дрожью. Уцепившись руками за сбрую, я думал о том, что первый контакт с аборигенами оказался не слишком удачным. А может, наоборот — тут ведь смотря как считать. Хорошо уже то, что этот здоровяк меня не прикончил.
К концу второго часа пути я окончательно выбился из сил. У меня болели ребра, болели ноги, болело все, что только может болеть. Уж лучше бы я просто бежал за этой уродливой лошадью и ее не менее уродливым наездником.
Несмотря на мое неудобное положение, я все же умудрялся посматривать по сторонам, в основном мне была видна лишь левая сторона от дороги. Окружающий пейзаж не отличался разнообразием — кругом, куда ни глянь, тянулся все тот же лес. Впрочем, к концу второго часа пути стали появляться отдельные проплешины, один раз мы пересекли по деревянному мостику небольшую речушку. А потом и вовсе начались обжитые места.
То, что я мог видеть, больше всего напоминало небольшие лесные хутора. Разбросанные там и сям бревенчатые домишки, клочки распаханной земли с уже пробивающимися ростками. Но самым странным было то, что я совсем не видел людей. Создавалось ощущение, что они просто прятались при виде нашей грозной процессии.
А потом я увидел город — в том, что это именно так, у меня не было никаких сомнений. Он был окружен глубоким, заполненным водой рвом, сразу за рвом начинались постройки. Мы переправились через ров по широкому бревенчатому мосту, под колесами ехавшей впереди кареты загрохотала булыжная мостовая. Здесь уже было много людей, но большинство из них явно не горели желанием встречаться с нашим отрядом. Кто-то торопливо отходил прочь, иные прятались в дома. Те, кто не успел спрятаться, жались к стенам домов. Некоторые дома были каменными — похоже, в них жила местная знать.
Улицы города не отличались особой чистотой. В некоторых местах, в основном рядом с лавочками торговцев, стоял тяжелый гнилостный запах. Бели здесь когда и убирали мусор, то явно относились к этому без особого рвения.
Прошло еще минут десять, и наша процессия под крики и свист мальчишек торжественно въехала на территорию огромного каменного замка. Следом за нами опустились массивные решетчатые ворота, я разглядел вооруженную стражу. Карета остановилась во внутреннем дворе замка, я устало вздохнул: ну наконец-то...
Здоровяк слез с лошади, затем довольно грубо стащил меня на землю. Впрочем, я не обиделся, было невыразимо приятно вновь ощутить под ногами опору.
— Гасклита поймали... — услышал я тихий смех стражников. — В тюрьму ведут. То-то Мастер обрадуется...
Они явно говорили обо мне, я снова почувствовал себя неуютно. Не знаю почему, но встречаться с этим самым Мастером мне как-то не хотелось. Уж слишком зловеще это звучало.
— Шагай... — угрюмо сказал здоровяк, толкнув меня в спину. Пришлось подчиниться.
Мы прошли через всю дворцовую площадь, я увидел у стены небольшой навес. Под ним темнела сбитая из толстых досок дверь — судя по всему, это и была тюрьма. Подойдя к двери, здоровяк несколько раз стукнул в нее кулаком — дверь заходила ходуном, потом открылась, из нее высунулся худощавый человек в потрепанном камзоле.
— А, Лучо... — сказал он, взглянув на здоровяка.— Давненько тебя не видел. Ты к Мастеру?
— Нет, Куне, в другой раз. Передай ему от меня подарок...
Здоровяк небрежно подтолкнул меня к двери, лицо тюремщика расплылось в улыбке.
— Смотри-ка — гасклит. — Он довольно потер руки. — Давненько они не попадались.