— Я долго колебался, прежде чем решился разыскать вас всех и снова собрать здесь. Но, поверьте, у меня были особые причины так поступить… Я сделал это в первую очередь для того, чтобы попросить прощения. У каждого из вас своя жизнь — а ведь ее могло не быть! И в этом моя вина. Ведь именно я был организатором и вдохновителем того, что мы все пытались убить себя — к счастью, неудачно. Я очень надеюсь, что вы сможете простить меня — если не сейчас, то когда-нибудь.
Он опустил голову, словно перед судом, ожидая приговора.
Гости переглянулись. Первым заговорил Алексей. Непостижимым образом он стал похож на себя прежнего. Будто на миг с него слетела оболочка вальяжного московского бизнесмена, такого преуспевающего, холеного, уверенного в себе, и явственно проступил прежний облик. В этот момент всем показалось, что перед ними снова сидит мальчишка — костлявый, веснушчатый, лопоухий… И до смерти испуганный все ближе надвигающейся черной тучей близкого безумия, грозящей поглотить его без остатка.
— Мне прощать нечего. Ты же помнишь, каким я был тогда? Может, если бы не тот случай — давно бы в психушке сгнил или еще что… Так что, можно сказать, все к лучшему обернулось.
Голос подала Зоя:
— Да если бы не Маринка, я б под поезд бросилась! И не было бы ни Леночки, ни Стасика… И Олега бы не встретила!
Она махнула пухлой ладошкой.
— Ой, да что теперь! Все хороши были. Глупые…
— Господь простит! — произнесла Марина, но глаза ее сияли глубоким внутренним светом, словно у Богоматери на старинной иконе. — И тебя, и нас.
— Спасибо! — выдохнул Глеб.
Голос его дрогнул, и всем показалось, что на глазах блеснули слезы… А может быть, так и было.
— Спасибо вам большое, — с чувством повторил он, — поверьте, это очень важно для меня!
Глеб замолчал на мгновение, словно собираясь с духом, прежде чем сказать нечто важное, и произнес тихо, но отчетливо и твердо:
— Знаете, я ведь, наверное, скоро умру.
Эти слова прозвучали так спокойно и просто, даже буднично как-то… Видно было, что человек давно свыкся с мыслью о близкой смерти настолько, что она уже не пугает его.
А на остальных эта новость произвела сильное впечатление. У Зойки брови поднялись домиком и чуть задрожала нижняя губа. Кажется, вот-вот заплачет… Марина перекрестилась, и лицо у нее стало скорбное. Алексей быстрым движением сунул руку во внутренний карман пиджака — не то за телефоном, не то за бумажником.
— Это точно? — деловито спросил он. — У каких специалистов ты консультировался?
Но Глеб лишь отмахнулся.
— Оставь. Я просил вас прийти не затем, чтобы просить помощи. Спасибо, конечно, но… Ни к чему это. Для специалистов я и так почти артефакт, уникальный случай: давно бы должен был умереть, но почему-то до сих пор жив.
На губах его играла привычная ироническая улыбка, но в глазах была такая печаль, что остальным стало как-то не по себе. В комнате повисло неловкое молчание. Все словно чувствовали себя виноватыми за то, что человек, сидящий перед ними в инвалидном кресле — искалеченный, наверняка страдающий, но живой — совсем скоро должен уйти… А они останутся.
Глеб скоро справился с собой и заговорил снова, на этот раз нарочито бодро и весело:
— Только, пожалуйста, не надо драматизировать! Как говорится, все там будем, вопрос времени.
Попытка разрядить обстановку явно не удалась. Гости сидели с такими лицами, словно почувствовали на себе ледяное дыхание смерти, близкой или далекой, но неизбежной. Кажется, Глеб сам это почувствовал и продолжал уже другим, серьезным тоном:
— Но прежде чем это случится, я хотел бы кое-что понять. Для меня это очень важно — времени осталось совсем немного.
Он устроился поудобнее в своем кресле, отхлебнул воды из высокого стакана, словно приготовился к долгому и непростому разговору.
— Я много думал о том, что с нами произошло. Тогда, много лет назад, нам всем казалось, что наши проблемы и трудности неразрешимы, и потому лучший и самый достойный выход — умереть. Теперь очевидно, что это не так. То, что мы совершили, точнее, пытались совершить, оставило отпечаток на всю жизнь на каждом из нас — и на душе, и на теле.
Он мельком глянул на свое запястье. Алый крест на тонкой бледной коже выделялся особенно ярко…
— Но некие высшие силы сочли необходимым сохранить нам жизнь. Наверное, в этом был какой-то особый смысл. Видимо, у каждого из нас была своя миссия, свое предназначение! Пока мы живы, нужно понять, в чем оно заключается… И успеть выполнить то, что должны.
Глеб постепенно увлекся и говорил горячо — совсем как раньше… Казалось, еще немного — и он встанет из инвалидной коляски и начнет, по старой привычке, расхаживать взад-вперед по комнате, то и дело откидывая слишком длинные волосы со лба и оживленно жестикулируя.