А деньги брать не брезговал!
Теперь пришло время отдавать долги. Придется ехать… быстрее… Завтра прямо с утра собрать вещи — и на вокзал.
Алексей вдруг вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего вечера, и почувствовал приступ острого, волчьего голода. А в холодильнике — мышь повесилась… В последние дни он так редко выходил на улицу, что даже продукты не покупал.
Может, стоило бы не пороть горячку, сходить в круглосуточный магазин (благо он в соседнем доме), приготовить ужин и спокойно лечь спать. А завтра на свежую голову обдумать все еще раз, принять взвешенное решение…
Наверное, это было бы вполне правильно и разумно. Но Алексей вдруг понял, что если поступит так, то никуда завтра уже не уедет. Для этого непременно найдутся какие-нибудь веские основания… Он будет оттягивать отъезд, пока сможет, будет чувствовать себя последним негодяем и подонком — и все равно ничего не сделает для людей, которым так нужен. И безумие станет удобным выходом из ситуации, ширмой, за которой можно спрятаться от проблем и необходимости действовать и что-то решать.
А значит, надо ехать прямо сейчас! И незачем ждать до завтра. Он посмотрел на часы. Поезд уходит с Казанского сразу после полуночи. Вполне можно успеть, и немного денег на билет еще осталось… Голод — ерунда, потерпим. В крайнем случае можно и на вокзале какой-нибудь пирожок перехватить.
Алексей неожиданно для себя успокоился. Даже странно: еще вчера одна мысль о том, чтобы вернуться в родной город, вогнала бы его в настоящую панику…
А сегодня было почти все равно. Домой так домой! Если уж придется жить, пусть хоть кому-то от этого будет польза…
В голове всплыла где-то вычитанная фраза: «Делай, что можешь, и будь что будет». Неплохой девиз! Надо будет написать крупными буквами и повесить над кроватью.
Он достал из шкафа потрепанный рюкзак и торопливо побросал в него свои пожитки. Их оказалось совсем не так уж много…
Все. Пора. Алексей закинул рюкзак на плечо. С некоторым сожалением он посмотрел на стеллаж, тесно уставленный книгами. Платон, Ницше, Аристотель, Кант… Ну, и университетские учебники. Когда-то львиная часть его бюджета уходила на них. Жалко бросать просто так, но не тащить же с собой!
Что-то подсказывало ему, что в этой жизни они уже не понадобятся.
Глава 11
Друг
Влад сидел в автобусе, удобно развалившись на сиденье у окна, и смотрел на мелькающие за окном огоньки уличных фонарей, на светящиеся окна в домах… Он почти отвык пользоваться общественным транспортом, но это оказалось даже неплохо — не ты за рулем, тебя везут! Других пассажиров из-за позднего времени было немного, и это тоже к лучшему: хотелось побыть в одиночестве и подумать. За свою не такую уж долгую жизнь он видел немало, но то, что случилось сегодня, было ни на что не похоже!
Влад вырос неверующим и никогда раньше не задавался вопросами о том, есть Бог или нет. Есть ли у человека душа? И есть ли хоть какой-нибудь смысл в том, что мы приходим в этот мир? Еще сегодня утром он был уверен, что смерть — это конец всему, но теперь…
Он как-то сразу и безоговорочно поверил в то, что действительно видел ангела и разговаривал с ним. Приходится верить в то, что видишь! Но все равно многое было неясно. Если Бог и в самом деле есть, он много о чем хотел бы у Него спросить! Непонятно было, как Он допускает, что в мире творится столько несправедливости, почему погибают хорошие, настоящие парни, а какая-то мразь живет в свое удовольствие и в ус не дует.
Старой, привычной болью, словно потревоженная рана, отдалось воспоминание об Альке. Хотелось крикнуть: «Ее-то за что? Почему я живу и должен жить дальше, а ее нет и не будет?» И снова сжимаются кулаки, сжимаются челюсти — до хруста, до зубовного скрежета…
Нет, так можно с ума сойти! Чтобы хоть немного отвлечься, Влад старался как можно точнее вспомнить слова, что произнес ангел, снова и снова прокручивая их в памяти. «Срок свой не избыли, дело не исполнили…» Если есть какое-то дело, ради которого ему не дали спокойно умереть, надо хотя бы понять, в чем оно заключается.
Вопросов было немало, но вразумительного ответа Влад не мог найти ни на один из них. Думать с непривычки оказалось очень тяжело, хуже любой работы! Свою остановку он давно проехал, но даже не заметил этого.
Автобус все кружил по городу, и в этом было нечто умиротворяющее, спокойное, как в старой песне Окуджавы, что иногда слушала мама. Только там, кажется, троллейбус был…