Но и это сейчас не важно. Гораздо важнее другой, вечный вопрос: что делать? Влачить и дальше жизнь непризнанного гения, писать стихи по ночам, перебиваясь с хлеба на воду, и надеяться неизвестно на что? Нет уж, увольте! Конечно, теперь, когда уже не нужно думать о других, ничто не мешает повторить попытку, но… Стыдно было признаться (даже себе самому), но одна мысль об этом вызывала такой ужас, что темнело в глазах, сердце в груди начинало биться часто-часто и к горлу подкатывала тошнота. Пугали все отвратительные приготовления, неизбежная боль… Но особенно — сам переход от жизни к не-жизни. Глеб чувствовал, что у него не хватит сил пройти через все это снова, по крайней мере сейчас.
Он посмотрел в окно. Ночь выдалась ясная, в небе горят звезды… Как говорил когда-то старик Кант, «две вещи наполняют мою душу священным трепетом — звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас».
Ну, про нравственный закон он загнул, конечно… Но сказал-то все равно красиво! Перед лицом огромной и вечной Вселенной любой мыслящий человек чувствует себя песчинкой, бесконечно малой ее частицей.
И тут с ним произошло нечто странное и удивительное. Наверное, виной тому была бессонная ночь, слишком много кофе и сигарет, пережитый стресс… А может быть, пресловутое кислородное голодание мозга.
Мир как будто сдвинулся. На краткий миг Глеб перестал чувствовать свое тело, да что там тело — он как будто забыл всю прежнюю жизнь, забыл, кто он такой… Одновременно он был везде и нигде, словно разум его вышел за границы собственного «я» и невероятным образом сумел объять все сущее в мире. Это было восхитительно — и в то же время очень страшно.
«Не хватает только умом тронуться, как несчастный Лешка!» — успел подумать Глеб, и в следующий миг все вернулось на место. Он так же сидел за письменным столом над раскрытой тетрадью в комнате, где знакома и памятна с детства любая мелочь, и звезды все так же заглядывали в окно…
Что-то изменилось только в нем самом.
«Итак, сегодня снова мир сказал мне “нет”…»
Глеб снова и снова перечитывал эту фразу. Сейчас она показалась ему какой-то слишком уж мелодраматической. Подумаешь, философ… Только сейчас он сумел в полной мере понять и осмыслить такую, в общем-то, простую мысль: миру нет до него никакого дела. А все проблемы и, казалось бы, непримиримые противоречия существуют лишь в его собственной голове.
Да еще на бумаге.
Эта мысль оказалась такой простой — и в то же время воодушевляющей. Да что там, просто гениальной! Глеб вырвал страницу, старательно скрутил в тугой бумажный шарик и положил в пепельницу. Даже самому стало смешно: почему словам, написанным или напечатанным, люди склонны придавать такое большое значение? Разве есть в этом смысл, если то, из-за чего он был готов убить себя еще сегодня утром, выглядит таким маленьким и ничтожным?
Чиркнула спичка, маленький огонек вспыхнул, чуть разгорелся и погас, оставив лишь кучку черного пепла. На душе вдруг стало легко и весело. Глеб почувствовал себя свободным, словно с плеч спал тяжелый груз, неизвестно кем и за что на него возложенный. Стоит ли вечно биться лбом в одну точку, как баран о стену, пробивая дорогу своему таланту? Наверное, нет! А значит, нет никакой необходимости убивать себя физически. Ведь можно умереть в ином смысле — человек по имени Глеб Ставровский будет жить, и по возможности жить хорошо…
Но это будет совсем другой человек.
Для этого нужно было сделать что-то прямо сейчас. Глеб сходил на кухню, принес большой пакет для мусора и решительно сгреб в него все бумаги со стола. В черное полиэтиленовое чрево полетели дневники, письма, бесконечные черновые наброски…
Неловким движением он задел сверток-бандероль в коричневой почтовой бумаге, и он с глухим стуком упал в узкую щель между столом и книжным шкафом. Надо бы достать, конечно, да бог с ней! Не двигать же тяжеленную мебель среди ночи. Как-нибудь потом, после…
Было лихорадочное радостное возбуждение. Так, наверное, чувствует себя человек, отправляющийся в далекое и интересное путешествие. Все, хватит заниматься чепухой! В его жизни больше не будет места для пустых мечтаний, «проклятых вопросов», ненужных иллюзий…
И для стихов, которые никому не нужны.
Пакет получился довольно объемистый. Глеб посмотрел на него с некоторым сомнением. Лучше бы, конечно, сжечь, но в городской квартире это сделать негде… Не устраивать же костер посреди комнаты!