Пришлось идти к мусорному контейнеру во дворе. Из-за позднего времени Глеб надеялся никого не встретить, но тут ему не повезло. Возле дома его окликнула Лидия Петровна — давнишняя бабушкина подруга. В белом плаще и неизменной старомодной шляпке с пластмассовыми вишенками, она выгуливала свою собачку — такую же антикварную, как сама, болонку Мотю.
— Добрый вечер, Глебушка! — церемонно поздоровалась она. — Какой прекрасный вечер! Мы тут с Мотечкой гуляем, совершаем моцион, можно сказать… Что поделаешь, старческая бессонница!
Это было так некстати! Глеб даже чертыхнулся сквозь зубы. Ну что это ей дома не сидится по ночам?
Лидия Петровна кокетливо улыбнулась слишком ярко накрашенными губами и поправила шелковый шарфик на шее. В холодном свете уличного фонаря ее лицо казалось синеватым, неживым, даже пугающим… Просто сама Леди Смерть из старинной шотландской баллады, а не соседская бабулька!
— Куда это ты, Глебушка, собрался? Уезжаешь? — спросила она.
Глеб чувствовал себя полным идиотом. Хотелось скорее покончить с неприятным, но необходимым делом, прийти домой и лечь спать.
— Нет, Лидия Петровна, — объяснил он. — Просто от старого хлама избавляюсь!
Старушка задумалась на мгновение и с сомнением покачала головой.
— Поздно уже. А мусор выбрасывать на ночь глядя — плохая примета.
— Ничего! — улыбнулся Глеб. — Лучше поздно, чем никогда.
Глава 13
Приход
Маринка сидела на ступеньках в подземном переходе на площади трех вокзалов. Мимо бесконечным потоком шли люди, ее задевали, толкали, но девушка не замечала этого.
Ей было плохо, очень плохо…
После неудачной попытки самоубийства все в ее жизни как-то сразу пошло наперекосяк. То есть и раньше было нехорошо, но теперь и вовсе…
В тот вечер, вернувшись на квартиру, она увидела свои вещи выставленными за дверь. Их было совсем немного — всего один чемодан, который Марина зачем-то собрала накануне, да еще гитара в чехле. На заплеванной лестничной площадке ее скромные пожитки, брошенные без присмотра, выглядели так сиротливо…
Новенький замок, врезанный в обшарпанную дверь, красноречиво свидетельствовал о том, что для нее вход закрыт.
Что делать дальше, было непонятно. Нагруженная вещами, Марина вышла из дома. Нащупав в кармане двухкопеечную монету, она подошла к телефону-автомату и набрала номер Гарика Шпурмана — без особой, впрочем, надежды.
Ждать пришлось долго. Длинные гудки тянулись один за другим так томительно… Марина уже хотела повесить трубку, когда, наконец, услышала голос Гарика:
— Алло.
Марина сбивчиво начала объяснять, в какой ситуации оказалась, но Гарик довольно невежливо перебил:
— А, это ты? Больше не звони. Я решил закрыть этот проект.
Вот ведь сволочь какая! При одной мысли о нем Марина почувствовала, как перед глазами мутится от ярости и кулаки сжимаются так, что ногти впиваются в ладони. Использовал — и выкинул, как тряпку. Гад. Слов человеческих — и то не нашел! «Я решил закрыть этот проект…» Будто она, Марина, не живой человек, а механическая кукла. Сломалась, надоела — так на помойку ее!
Поначалу ее приютила Вера. Милая Верыч — всеобщая мама-кормилица, утешительница, палочка-выручалочка… Выслушала, покачала неодобрительно пышной гривой рыжих кудрей (только тогда Марина заметила, сколько в ее шевелюре мелькает седых волос!) и коротко сказала:
— Оставайся. Придумаем что-нибудь…
Но сколько можно жить вот так между небом и землей, без своего угла, без денег, без каких бы то ни было перспектив на будущее? Уже на следующий день Марина готова была лезть на стены от тоски и безнадеги. Как писала сама когда-то:
А теперь и гитары больше нет — поменяла на дозу. И дали-то всего одну, сволочи! Барыги своего не упустят… Отдавая в чужие руки неразлучную спутницу, Марина почувствовала себя так, будто предала друга, но это скоро прошло — все равно стало. Обидно было лишь то, что эта доза не принесла облегчения и покоя. Из-за нее она лишилась последнего пристанища, так что даже к Вере теперь пойти нельзя. Застав Маринку со шприцем в руках, она устроила дикий скандал.