Совсем как в песне.
И были сумасшедшие дни и ночи… Марина и сейчас не могла бы припомнить в деталях, как прожила эти три недели. Чужие квартиры, дешевые забегаловки, нежность и страсть… Как рассказать про любовь? Как передать жар тела и трепет сердца? Сколько слов ни сказано об этом от сотворения мира до наших дней — все впустую!
Марина не думала о будущем, не строила никаких планов, просто была счастлива всем своим существом, до последней клеточки и кровинки. Лишь однажды она испугалась, увидев в руках Егора медицинский шприц. На мгновение перед глазами встала больничная палата, железная кровать, мамина голова на подушке…
— Ты что, болен? — вымолвила она белыми от ужаса губами.
В ответ любимый лишь улыбнулся.
— Нет, с чего ты взяла?
— А это что?
— Допинг, малыш! Особенная штука, скажу я тебе. В жизни надо все попробовать. Хочешь?
Марина кивнула и протянула руку. Какая-то часть ее существа, сохранившая здравый рассудок, предупреждала: не смей, не надо! Но рядом был Егор, и с ним она готова была разделить все, что угодно. Тихий, робкий голос разума послушно затих. Боли от укола она почти не почувствовала, даже когда игла вошла в вену. «Ничего страшного, можно и потерпеть, почти как в поликлинике, когда кровь сдаешь», — успела подумать она.
А потом произошло нечто невероятное. По всему телу растеклось живое и нежное тепло. Казалось, что каким-то невероятным образом под кожей поселилась ласковая чужая жизнь. Появилось чувство невероятного счастья и покоя. Хотелось лечь, не двигаться, чтобы не расплескать это ощущение, словно драгоценную влагу, чтобы оно продолжалось как можно дольше, до бесконечности…
Они с Егором рядом, обнявшись, его синие глаза смотрели прямо в душу, нежные руки касались ее тела. Есть ли на свете счастье больше?
— Что со мной? — спросила она, еле ворочая языком.
— Приход, — отозвался он непонятно. — Ну что, понравилось?
А дальше снова была любовь, и белый порошок, превращаясь в жидкий огонь, текущий по венам, лишь усиливал это чувство, делал его острее и тоньше… Каждый раз казалось, что время умерло, пространство чудесным образом свернулось в одну точку и в целом мире есть место лишь для них двоих.
Но, как заметил кто-то мудрый, ничто не длится вечно. Когда лето сменилось затяжными осенними дождями, они с Егором стали видеться все реже и реже. Он отговаривался вечным недосугом — диплом, институт, семейные проблемы… Но Марина уже чувствовала: что-то главное между ними закончилось. Егор стал очень быстро меняться. Теперь он бывал нетерпим, язвителен, даже груб. Мог устроить скандал при посторонних, накричать… В конце концов он ушел, хлопнув дверью, и больше не появился. Много позже стороной, от общих знакомых Марина узнала, что Егор закончил институт, женился на дочке замминистра и уехал по распределению работать в посольстве где-то не то в Катаре, не то в Кувейте. Даже проститься не пришел, и от этого почему-то было особенно обидно.
Марина страдала, но разыскивать любимого, просить и унижаться не позволяла гордость. Большая и шумная квартира Верыча больше не казалась ей веселой. Хотелось скрыться, спрятаться, чтобы никого не видеть и не слышать, не отвечать на дурацкие вопросы… Как булгаковская Маргарита, теперь она мысленно просила любимого только об одном — чтобы он отпустил ее, дал дышать воздухом…
И песни были уже совсем другие.
Теперь у нее был только один друг, зато надежный, настоящий, — белый порошок в маленьких пакетиках. Сначала Марина старалась употреблять как можно реже, но постепенно втянулась. В тусовке всегда у кого-нибудь есть с собой маленькая порция счастья… Сначала все друзья и рады угостить, а потом приходится расплачиваться.
Денег у Маринки не было, зато рядом скоро появился Гарик Шпурман — ушлый и шустрый молодой человек с вечной, словно бы приклеенной, улыбочкой на тонких губах и уклончивыми глазами. Как ни старайся — взгляд поймать невозможно, и кажется, что смотрит он то в сторону, то поверх головы, словно там и есть самое интересное… Для Марины он оказался просто незаменимым: договаривался о выступлениях, рассчитывался с устроителями концертов и вечеринок, снял для Марины комнату (хотя сначала обещал отдельную квартиру!)… Но главное — бесперебойно снабжал ее очередной дозой. А еще выдавал денег «на жизнь», каждый раз вздыхая, что дела идут хуже некуда и он опять страдает через свою доброту. Марина догадывалась, что на ней он зарабатывает много больше, но не протестовала. Ей было почти безразлично.