Ладин поморщился.
— У нас тоже. Но мне гораздо любопытнее, когда вы не вышли замуж в следующий раз…
— Поверьте, ничего любопытного в этих историях нет, — Ила вздохнула. — И поучительного тоже. Пойдемте, я лучше покажу вам статую покровителя клана Черного Ворона того же мастера, она не хуже этой. Как раз успеем до обеда, если срежем. Идти там не очень удобно, но зато быстро.
Ила повлекла виленвийца к подножию холма. Он, хоть и покорно вышагивал следом, сдаваться не собирался.
— Так почему вы им отказывали? Вы противница брака?
Ила остановилась и заглянула ему в глаза. Прохладный ветерок загонял кудрявые прядки на ее щеки, и она решительно заправила волосы за уши.
— Я не противник брака, брак, особенно счастливый, — это великолепно. Только в этой сказке о замужестве я — предмет торга, вещь, и как всякой вещи, мне хочется быть вещью удачно проданной. Думаю, вы меня понимаете, в вашей семье, вероятно, происходит нечто подобное.
— Да.
Ветер принес горьковатый запах осенних цветов. Ладин подернул носом, он захотел сменить аромат на благоухание фиалок. Он сделал шаг вперед и глубоко вдохнул. Ила была настолько близко, что фиалки затмили все остальное. Она посмотрела на него снизу вверх и еле слышно сказала.
— Вам, наверное, тысячу раз это говорили, но я повторюсь. У вас великолепные глаза. Как аквамарины, всегда разные, откуда ни посмотришь.
Руки Ладина скользнули по плечам Илы, ощупывая хрустящую ткань платья, и опустились на талию.
— А косичка как крысиный хвостик, — продолжила женщина, будто не заметив его прикосновений.
Сын Хозяев Еруды улыбнулся и наклонился к ее левому уху.
— Я разрешу вам расплести ее. После.
Ила обняла его за шею и нежно, почти невесомо, коснулась губами его губ. Ладин ответил на поцелуй с жаром охотника, поймавшего, наконец, добычу. Добычу желанную и ловкую. Он целовал ее бесстыдно и требовательно, не оставляя без внимания ни один открытый кусочек тела. Илина теплая кожа пахла фиалками и виленвиец, совсем забыв, что терпеть не может эти цветы, готов был утонуть в знакомом запахе. Женщина не осталась в долгу, одаривая его своей лаской, она наслаждалась предвкушением близости.
Сын Хозяев Еруды не жаловал занятий любовью в одежде, и сейчас, когда они собрались пойти дальше поцелуев, он проворно развязал шнурок корсета Илы и принялся расстегивать многочисленные пуговицы платья. Она отстранилась от него, страсть в ее глазах уступила место страху. Ладин поспешил снова заключить ее в объятья.
— Считаешь, нужно найти местечко укромней? — он улыбнулся и поцеловал ее в губы.
Ила не ответила на поцелуй, ее руки боролись с корсетом, пытаясь призвать шнурок к порядку.
— Мне надо идти. Простите ради всех богов и ваших и моих.
Не отпуская ее от себя, Ладин прошептал обескуражено.
— Что я сделал не так? Подскажи, я тут же исправлюсь.
Она покачала головой, высвободилась из его объятий и зашагала назад, словно отступала перед врагом.
— Дело не в вас, а во мне. Еще раз простите.
Несостоявшаяся любовница завязала, наконец, шнурок и почти бегом устремилась прочь. Ладин не стал догонять ее. Он молча сел на землю и посмотрел в небо. У верхушек деревьев парила огромного размера статуя ворона. Широко раскинутые крылья охраняли покой мест, в которых он обитал. Виленвийцу показалось, ворон смотрит на него с плохо скрываемой насмешкой.
Ила зашла в свою комнату, заперла дверь, спряталась в гардеробной и разревелась. Она плакала горько и навзрыд, до тех пор, пока не услышала, как часы отбивают время вечернего чая.