– Хорошо, – согласилась я с кокетливой улыбкой. – Но только ради того, чтобы спасти ни о чем не подозревающего первокурсника.
Кэш громко засмеялся, и помахал кому-то на другом краю лужайки.
– Итак… – сказала я, – Касиус? Ничего себе имя.
– Касиус Артур Грэм. Черта с два выговоришь, правда? Так и бывает, когда мать у тебя – итальянский дипломат, а отец – британский лингвист. – Впереди показалась увитая плющом каменная стена главного офиса. Мы подходили к нему с тыльной стороны. – Но оно не так ужасно, как у Уэсли.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
Кэш посмотрел на меня так, будто я и сама должна это знать. Затем, когда сообразил, что я не знаю, дал задний ход.
– Ничего. Я забыл, что вы не так давно знакомы.
– Ты о чем? – Я замедлила шаг.
– Ну, просто Уэсли – его второе имя.
– А какое тогда первое? – нахмурилась я.
– Не могу сказать, – покачал головой Кэш.
– Что, все настолько ужасно?
– Он так считает.
– Давай же, скажи. Мне нужно запастись боеприпасами.
– Ну уж нет. Он убьет меня.
Я засмеялась и решила не настаивать. Тем временем мы подошли к дверям административного корпуса.
– Вы с ним, похоже, близки, – заметила я, когда он открыл передо мной дверь.
– Так и есть, – признал Кэш с такой уверенностью, что внутри у меня болезненно екнуло.
Все лето мы вместе с Уэсом охотились в коридорах Коронадо, и я предположила, что он тоже живет особняком. Но оказывается, он вел полноценную жизнь. У него были друзья. Хорошие друзья. Конечно, у меня тоже есть Линдси, но мы прекрасно ладим лишь потому, что она не задает лишних вопросов и не вынуждает меня лгать. Однако мне следовало спросить Уэса. Следовало поинтересоваться.
– Мы вместе выросли, – объяснил Кэш, направляясь к стеклянному вестибюлю. – Я познакомился с ним в Хартфорде, это восьмилетняя школа, мы учились там до поступления в Гайд. Я попал туда в четвертом классе, Саф – в третьем, и Уэсли, можно сказать, взял нас под свое крылышко. Несколько лет назад у его родителей разладились отношения, и мы пытались помочь ему. Хотя он не умеет принимать помощь.
– Он всегда пренебрегает помощью, – кив-нула я.
– Точно, – согласился он, в его голосе слышалось искреннее сожаление. – Потом его мама ушла, и все стало еще хуже.
– Что случилось? – не отступала я.
Но тут он спохватился, сообразив, что не стоило так откровенничать. Поколебавшись, он все же ответил:
– Он уехал к тете Джоан.
– Великой тете, – уточнила я рассеянно.
– Он о ней рассказывал?
– Немного, – сказала я.
Это Джоан передала Уэсли свой ключ и место Хранителя. А затем Архив, опасаясь за свои секреты, стер ее воспоминания, оставив в памяти сплошные провалы. То, что я знаю о Джоан, смягчило настороженность Кэша, и он снова разговорился:
– Предполагалось, что он проведет с ней лето, чтобы не видеть, как разводятся родители – обстановка была ужасной. Но осенью начался новый учебный год, а Уэс в школе не появился. Весь второй курс его как будто не существовало. Только представь – он не звонил, не писал, просто исчез с концами и все. – Кэш покачал головой. – Уэс из тех, кого ты не замечаешь, пока он не уйдет. Так или иначе, второй курс он пропустил. И следующее лето тоже не давал о себе знать. А когда мы перешли на третий курс, он вдруг появился. Как сейчас помню, был обед, и Уэс стоял, привалившись к Алхимику, как будто никогда и не уходил.
– Он изменился? – спросила я. В тот год Уэсли стал Хранителем. Миновав стеклянный вестибюль, мы дошли до дверей в главный офис. Кэш взялся за дверную ручку.
– Да, обзавелся фингалом – это, кстати, я ему поставил. На самом деле, нет, не изменился. Но казался… более счастливым. Ну а я обрадовался до чертиков, что он вернулся, поэтому не стал ничего выведывать. Подожди меня здесь, я возьму для тебя несколько буклетов.
Он скрылся в офисе, и я рассеянно осмотрела холл, стены которого были сплошь увешаны фотографиями в рамках. Хотя слово «увешаны» не совсем то, есть в нем что-то беспорядочное, тогда как тут все фотографии висели безукоризненно ровно и на одинаковом расстоянии друг от друга. Сверху на рамках была выбита дата. На всех снимках были запечатлены группы студентов – выпускной курс, судя по более поздним, цветным фотографиям. Четверокурсники стояли в несколько рядов, соприкасаясь плечами.
Снимки висели в хронологическом порядке: за последние годы – здесь, у входа в вестибюль, а более ранние – дальше по коридору.
Как и в большинстве элитных частных школ, обучение в Гайд Скул раньше было раздельным. Пройдя по коридору, я разглядывала выпуск за выпуском, словно листала назад годы и десятилетия. Сначала с групповых снимков исчезли девушки – фото небольшой горстки студенток висело отдельно, – а затем и вовсе остались одни парни. Цветные снимки уступили место черно-белым. Скользя взглядом по стенам, я вдруг наткнулась на фотографию, от которой внутри у меня все похолодело.