Удаление головы Артуром присутствует только в этой Триаде, и следствием этого поступка явилось его собственное падение. Вследствие давнишнего отождествления Ллундайна и Лондона Гвинврин издавна интерпретировался как лондонский Тауэр, и отсюда возникает интересный вопрос в отношении обитающих при Тауэре воронов, поскольку предание гласит, что если вороны когда-либо покинут крепость, то на Англию обрушатся враги и страна будет покорена. Предание точно следует канве повести о голове Брана, однако слово bran по-валлийски означает «ворон». Не следует ли в этом видеть искаженное воспоминание о Бране?
Раннюю датировку валлийского предания в отношении головы Брана дают остальные Сокрытия и Открытия из Триады — драконы Динас Эмрис и место упокоения костей Вортимера, уже упомянутые нами в этой книге — в приписываемой Неннию (ок. 900 г.) Historia Brittonum. Отсюда традицию эту можно проследить по меньшей мере до VIII столетия, а возможно ее следует отнести и к еще более ранним временам.
Миф о прежнем и будущем короле
Один из самых любопытных среди связанных с Артуром мифов утверждает, что он спит в пещере, но в час нужды вернется, чтобы спасти отчизну. Мотив спящего в пещере героя распространен в мифах и преданиях всего мира, но как, когда и почему он стал связываться с Артуром?
Поэзия Гогинвейрдд предоставила нам много ценных указаний, позволивших точнее установить персонажи и события артурианских легенд, и в этих же стихах мы обнаруживаем валлийскую точку зрения на предполагаемое бессмертие Артура. На самом деле Гогинвейрдд ни разу не говорит о возвращении Артура, весьма определенным образом высказывается в отношении его смертной судьбы: Maredut marwyw heuyd Mai modur Arthur arthreyd (Мертв и Маредудц, как властелин Артур)13.
На основании подобных текстов профессор Т. Гвинн Джонс в 1927 г. заключил: «В этх стихах не существует никаких свидетельств того, что барды верили преданию о том, что Артур нет умер и что он вернется, чтобы освободить свой народ из рабства» 14.
Но если у бардов не было предания о возвращении, откуда возникла сама идея? Ключ к разрешению этой загадки предоставляет нам Эллис Груфидд в своей относящейся к 1530 г. Хронике: «И все же они [англичане] говорят о нем больше, чем мы [валлийцы]; поскольку они говорят и твердо верят в то, что он снова восстанет и будет королем»15. На самом деле представление о том, что Артур ожидает в некой разновидности потустороннего мира, чтобы возвратиться и избавить свой народ в час нужды, возникла в XII веке у нормандцев, на которых также лежит ответственность за превращение Артура в того рыцарственного короля, каким мы знаем его сегодня. Первоначально «прежним и будущим королем» валлийцев являлся Кадваладр, последний король бриттов, о котором в валлийской поэзии написано, что он вернется как избавитель Придейна от врагов16. Не желая укреплять надежды на возвращение природного валлийского короля, который должен был бы изгнать их из Уэльса, норманны попросту подменили Кадваладра Артуром (которого уже успели присвоить) и воспользовались идеей в собственных интересах.
В XV веке валлийцы могли бы обратить идею о возвращении Артура против ее создателей-норманнов, воспользовавшись ею для собственной пропаганды во время продвижения к власти Генриха VII в 1485 г. Впервые со времен Кадваладра единокровный потомок бриттских королей оказался на троне, причем не только Уэльса, но и Англии. Генрих VII назвал своего старшего сына Артуром, и страна ожидала восхождения Артура на престол Британнии, однако преждевременная смерть в 1502 г. не позволила совершиться этим ожиданиям. Нормандским пропагандистским ходом в отношении возвращения Артура пользовались валлийские Тюдоры, чтобы добиться признания в Англии, в то время как в валлийской поэзии фигурировали притягательные для валлийцев сравнения Г енриха с Кадваладром. И в результате идея о возвращении Артура не имела в Уэльсе широкой популярности до конца XV столетия, когда она всего только начала укореняться. А вот англичан потчевали этим мифом две различных династии — Нормандская и Тюдоры, — и посему легенда о «прежнем и будущем короле» сделалась здесь куда более распространенной, чем в Уэльсе.