— Что надо здесь этой девчонке? — грубо спрашивает он Яна, когда тот возвращается, проведет свою даму.
Запавшие глаза Зямы сверкают мрачным огнем.
— Мария Сергеевна изучает со мной современную литературу.
Хриплый смех срывается у Зямы.
— Что ей литература? Взгляните на ее губы! На эти чувственные и грубые линии… На эту бея стыдную улыбку… Она — женщина… Какое дело женщине до творчества и души другого? Царство высших целей ей недоступно… Это самка, которая весной ищет свою пару!
Высоко поднимаются тонкие брови Яна. И пристален его тихий взгляд.
— Вы как семит презираете женщину и видите в ней грех. Вам трудно побороть себя. Вам трудно дорасти до уважения к личности, Измаил. А ведь это фундамент будущего здания! Как же без него вы хотите строить?
— Я ничего не хочу строить! Я хочу только разрушать! Слышите, Ян? Только разрушать хочу я! Стройте вы! А я очищу вам место на земле. В этом мое призвание!
Диким вдохновением горит его лицо. И в это короткое мгновение, когда обнажается загадочная сущность души, это лицо становится прекрасным.
Но это только миг…
Он уже опять сидит, понурившись, и грызет ногти. Глаза его угрюмы.
— Когда эта девушка рядом со мною, — задумчиво говорит Ян, — вся моя душа вибрирует. Ее мышление — это яркий гимн жизни… В ней так много возможностей и обещаний! Советую вам взглянуть в ее глаза, Измаил! А потом… заметили ли. вы, что у нее капризные брови? И левая бровь выше правой?
Ян мечтательно улыбается, краснеет… И сам становится похож на девушку.
Зяма встает с потемневшим лицом.
— Эта девушка будет вашей гибелью, Ян! — говорит он, выходя.
— О, Ян! Как сияет ваше лицо! Какой вы новый нынче! Вы похожи на зарю.
— Поздравьте меня, Маня! Нынче великий день в моей жизни… Я кончил книгу.
— Вы пишете книгу?
— Я ее кончил. Я почти год жил ею, радуясь тишине и забвению. Я отдал ей лучшее, что есть в моей душе! Знаете ли вы, Маня, власть идей? Власть книги? Нет границ ее царству! Нет предела ее дерзновению. Я умру. Моя мысль будет жить. Я бросил семя в землю. И оно будет зреть в тиши, пока не пробьет его час. И даже смерть бессильна теперь прервать мою связь с миром! Я победил смерть…
Идет дождь. Маня сидит за столом в комнате Яна. Белоголовый босой Гриц подал самовар.
Он любит Яна, этот ребенок. И за это Маня любит его. Ян учит его грамоте и счету. Когда Ян идет по селу, ребята толпой кидаются к нему и просят рассказать сказки.
Зяму все боятся и ненавидят.
У Мани на висках и затылке кудри завились еще круче от сырости. Но нет румянца на щеках, и даже глаза потускнели.
Гриц выходит, подав хлеб и молоко.
— Моя фея плакала? — говорит Ян, прижимал к своей груди руки Мани. — Разве феи знают, чтя такое слезы?
— Ах, Ян, мне тяжело! Я не спала эту ночь. Мы опять говорили с Соней о любви… И Соня думает и чувствует, как я… Конечно, вы умный. Конечно, вы правы. Но… я не могу чувствовать иначе. Я жажду вечной и нераздельной любви. Я умру, если разочаруюсь… в вас, милый Ян. Если б я узнала, что сюда… приходит ночью… какая-нибудь красавица Ганна… Ах! Я никогда не встретила бы вас больше!
— Сюда никто не ходит, Маня… До встречи с вами женщины не имели места в моей жизни.
— Да? Да? О, Ян! Взгляните! Разве мои глаза на сияют опять? Точно камень падает с груди от вашей улыбки.
— Женщине трудно освободиться, Маня! — говорит он с грустью.
Но она не слушает. Она слишком полна собой. Прижавшись к его груди, она спрашивает шепотом:
— А что такое… разврат?
— Купля и продажа тела и ласки… Какую бы санкцию ни давало общество этой сделке…
— А измена, Ян?
— Есть только одна измена, Маня. Измена самому себе. Как есть только одна добродетель — не причинять другому зла. Но что такое зло? Если вы нынче разлюбите меня, а завтра полюбите другого, не считайтесь с моими страданиями! Это не будет зло по отношению ко мне. Отказавшись от своего влечения, вы совершаете зло по отношению к себе. Маня, все, что я вам говорю, это только азбука, которая должна бы стать ходячей истиной. Как то, что земля движется и что мы смертны. Но весь ужас в том, что, зная и чувствуя эту истину, люди от нее отрекаются. Никто не смеет стать господином своей жизни! Люди бьются за власть, за деньги, за политические права, за захват земли. Женщины добиваются права на труд, голоса в парламенте. Никто не думает о том, чтоб стряхнуть цепи с своей души, чтоб сорвать путы с своей жизни. Тысячу лет жрецы ковали эти цепи, чтоб сделать рабом свободно рожденного человека. А вы, женщины, покорно целуете и любите ваши цепи. Маня… Хотите быть госпожой своей жизни?