Единственный, кого Хун Сянъюнь по-настоящему опасался, был Бог судьбы. Однако Чэнь Чжэкай сегодня показал себя, как надёжный союзник. Видимо, предубеждение против дворца Юньци всего лишь дань болезненно пережитому будущему?
— Если между вами полное единение, как могу отказать?
Хун Сянъюнь внимательно посмотрел на заговорившего Нефритового императора, а потом на напрягшуюся спину Юй Цзымина. Дорогой хуаньтеди всегда любил перекладывать ответственность на других. Воистину слабый правитель беда для подданных!
Но в этом есть и нечто хорошее — змея вынуждена отползти в сторону, уступая дорогу сильнейшему. Остаётся выяснить, что же предпримет Юй Цзымин, дабы защитить своих приспешников из мира смертных?
— Дозволяю Богу войны использовать армию Асюло в мире смертных на своё усмотрение.
— Благодарю Небесного государя!
Его поклон, наверное, был самым уважительным за последнее тысячелетие. Подумав об этом, Хун Сянъюнь почувствовал, как внутренняя ци собирается в даньтяне, словно он готовился к внезапной атаке.
Ответственность слишком велика, она давит, как гора весом в тысячи даней. Ведь победителям прощают всё, а побеждённых могут затоптать насмерть.
Глава 48: Пламя ярости
Бойся узких тропинок,
не ступай на кривые пути!
(Шэнь Юэ)
Почтовая станция у юго-восточной границы Ся при всей внешней запущенности оказалась местом оживлённым. И Шучэн сделала простое умозаключение — хозяину просто нет дела до того, хорошо ли залатана крыша и как давно красились стены.
Но посыльные здесь проезжали часто, меняя лошадей на свежих. И кто-то даже останавливался перекусить или снять угол для ночлега. Весь второй этаж ветхой постройки занимали небольшие комнаты, рассчитанные на гостей. В одной из таких разместили Шучэн.
Так уж случилось, что отдельной кровати для наставника Фан здесь не оказалось и тот наотрез отказался делить одну комнату с ученицей. Сославшись на медитацию, заклинатель удалился на террасу, где просидел, наверное, до самого утра. Шучэн уснула раньше и не видела, отдыхал ли вообще Фан Синюнь.
Такая самоотверженность её не удивляла. Ступившие на тропу совершенствования — необычные люди. От второго дяди Шучэн слышала, что многие из них способны обойтись без сна и еды, предавшись медитации или же чтению философских трактатов. А Фан Синюнь выглядел опытным заклинателем.
Шучэн смущало другое. Ей показалось, что наставник преднамеренно избегал её общества. Поразмыслив над этим ранним утром, она сделала неутешительный вывод — заклинатель помнил о случившемся в темнице.
От одной мысли об этом щёки Шучэн залились румянцем. Неужели наставник не бредил, а все действия тогда были осознанными и это заставляет его прятаться?
— Нет… нет… — она упрямо мотнула головой, — всё выглядело, как возмущение ци. Шифу избили… и он ослаб без пищи. А значит, не может ничего помнить! Иначе бы уже отругал меня.
Сообразив, что говорит вслух, Шучэн прикрыла рот ладонью и покосилась на хлипкую дверь. У совершенствующихся крайне острый слух, потому что вместо обычных органов чувств они используют мистическое духовное чувство. Об этом тоже рассказывал второй дядя. Но чтобы уметь им пользоваться хорошо, нужно быть талантливым. Матушка не отличалась такими выдающимися способностями, как и второй дядя. А вот первый дядя, наверняка, умел слышать и видеть на большом расстоянии.
Может ли пользоваться духовным чувством Фан Синюнь?
Шучэн выбралась из-под одеяла и, сначала набросив меховую накидку, надела верхнюю юбку из тонкой шерсти. В комнате стало прохладно. Жаровня погасла ещё ночью, а она не приучена следить за огнём, борясь со сном. В Красной резиденции для подобных дел держали слуг.
— Ох… А-Тун, А-Тун… — скорбно выдохнула Шучэн, заглядывая в чайник.
Остывший чай пах сыростью. Это совершенно невозможно пить! Нужно купить свежие листья. Она осторожно приотворила дверь и выглянула наружу. Терраса, примыкающая к комнатам гостей, пустовала. Куда подевался наставник Фан?
Впрочем, раздумывать над этим некогда. Шучэн спустилась вниз по тоскливо поскрипывающей лестнице и нашла хозяина почтовой станции.
— Уважаемый, можно купить хороший чайный лист?
Мужчина окинул её незаинтересованным взглядом, но ответил достаточно вежливо.
— Если барышня хочет хорошего чая, ей придётся навестить чайный дом.
— И далеко до него? — Шучэн с опаской посмотрела на мокнущий под мелким дождём передний дворик.
Мужчина перехватил её взгляд и подал старый зонт с потертой бамбуковой ручкой.
— В двух ли отсюда по дороге на юг. — Заметив сомнения Шучэн, он добавил: — Не беспокойся, барышня, у нас безопасно. Рядом застава. Кочевники мяо не заходят в эти края.
Шучэн кивнула и, раскрыв зонт, вышла под надоедливый холодный дождь. На улице выяснилось, что туфли не до конца просохли — холод быстро вцепился в пальцы ног, а через них, казалось, добрался до самого сердца. Проклиная собственную глупость, она стучала зубами, но упрямо двигалась на юг.
Зачем так беспокоиться, ведь ему всё равно! Наставник похож на каменную стену. Бездушную и безучастную к миру вокруг. Разве такого человека обрадует чашка хорошего чая? К счастью, чайный дом уже показался из-за поворота.
Шучэн ускорила шаг и вскорости очутилась в приятном тепле — помещение, в которое она вошла, было старательно прогрето жаровнями. А весь воздух здесь пропитывал благородный аромат качественного чая.
Когда глаза немного привыкли к полумраку, Шучэн разглядела посетителей, сидящих за столиками, и удивилась во второй раз. Разве на границе есть настоящие ценители этого напитка, ради которых возвели целый чайный дом?
Но глаза её не обманывали. Здесь на самом деле собралось несколько прилично одетых мужчин. Возможно, то были проезжие торговцы. А возможно, местные зажиточные люди, выбравшиеся в дождь поговорить с друзьями за чашкой хорошего чая.
На вошедшую посетительницу никто не обратил внимания, и она без колебаний подошла к месту хозяина в углу зала.
Здесь за узким столом сидела полная женщина. Заметив у той в руках пожелтевшую от времени книгу, Шучэн в удивлении застыла. В её понимании, любая граница — это дикие места, где обитают непросвещённые варвары. Но здесь она собственными глазами только что увидела сборник стихотворений одного известного столичного поэта!
— Барышня?
Шучэн оторвала пораженный взгляд от книги, столкнувшись с внимательными глазами хозяйки чайного дома.
— Мои приветствия! — Шучэн кивнула, чувствуя себя пойманной за неприглядным делом. — Мне не стоило быть такой невежливой.
— Ну, что ты, барышня! Какая невежливость? Я всегда рада посетителям. Ты ведь за чаем пожаловала? Скажу тебе, барышня, ты не ошиблась, — хозяйка закрыла книгу и принялась выставлять на стол коробки с чайным листом. — У меня лучшие сорта. Привозят со всей Ся. Тебе какой: белый, зелёный, жёлтый, улун, красный или чёрный?
Шучэн открыла крышку и заглянула в крайнюю из деревянных коробок. Она любила улун. Особенно сорта «Тёмный дракон». Это всегда яркий аромат в сочетании с насыщенным вкусом, достойным стола самого правителя Ся. И первым ей попался именно улун.
— Дун Дин… — она вдохнула знакомый сладковатый запах с тонкой османтусовой ноткой, — Улун с Морозного Пика. Хороший чай! Матушка весьма ценит этот сорт. А вот отцу… — Шучэн ощутила внезапную тяжесть на сердце — тот, кого она восемнадцать лет звала отцом, больше им не считается. — Отцу нравится зелёный Хуан Шань Мао Фэн. Есть такой?
— Куда ты пропала, негодница? — громко крикнула хозяйка, заставив Шучэн оторваться от коробок с чаем. — Подай Хуан Шань Мао Фэн! Живо!
— Иду, госпожа… Уже иду!
От этого голоса Шучэн едва не выронила коробку с Дун Дином. Из боковой двери, ведущей в общий зал — вероятно, из подсобного помещения, вошла невысокая дева в простых одеждах.