С этими словами Чэнь Чжэкай позволил собственному телу, всем душам По и изначальному духу рассеяться на тысячи светящихся, как звёзды искр.
Перемещение сквозь разорванное пространство у небожителей всегда прекрасно. Но никто из них до сих пор не умеет свободно управлять временем. Для этого нужен хранитель, способный пожертвовать самым дорогим для себя — многотысячелетним духовным совершенствованием и высоким положением.
Он не солгал об Ань Син ни на один цянь. Девочка настоящее сокровище Девяти Сфер, которое следует беречь. Её жертва была совершенной.
[цянь — 5 грамм]
Но напомнив о ней Хун Сянъюню, он также хотел протянуть руку, как верный союзник. Чтобы иметь то, чего никогда не имел, нужно делать то, чего никогда не делал. Да простят его за излишнюю откровенность Три Чистых!
***
У него уже был похожий дождливый вечер в павильоне на воде. И такие же нелепые попытки оправдаться. Даже отец сидел на том самом месте — за широким ореховым столом, с одной стороны заваленным книжными свитками.
Время словно замкнулось в невидимый круг, укусив себя за хвост, как мифическая змея.
Воск медленно плавился и сердито трещал, стекая по бронзовым подсвечникам. А Ли Пэйши наблюдал за узкими «ручейками», заливающими витые узоры, и молчал. Потому что оправдываться было нечем.
Он хотел бы оказаться за тысячи ли отсюда! Чтобы ничего не знать и не нести ответственности. Но увы, принадлежность к семье накладывает обязательства.
— Говоришь, упустил её? — тихий голос Ли Чжэньшаня полоснул по нервам оголённой кромкой меча, оставляя кровоточащую рану на совести.
— Отец… я побоялся навредить младшей, — Пэйши не отрывал взгляда от пола, хотя умом понимал — эта уловка не поможет. — С ней был заклинатель, мастер меча. Хоть и ослабленный артефактами хэйсэ, он бы не сдался нам без боя.
Ссылаться на хэйсэ ещё более жалкая попытка избежать наказания, чем обычное молчание. Но не отвечать повелителю Ли больше нельзя. Это выглядит, как непочтительность к главе клана.
— Правда ли то, о чём говоришь? — Пэйши вздрогнул от такого вопроса, а отец проявил ещё большую настойчивость: — Посмотри мне в глаза и повтори ещё раз.
Пришлось оторвать взгляд от пола и постараться не мигая смотреть в тигриные глаза отца — глаза высшего демона, мерцающие синеватыми всполохами от едва сдерживаемого гнева. Пэйши впервые видел его таким, похожим на грозовое облако, готовое разразиться молниями. И не до конца понимал, чем заслужил отцовский гнев.
Разве он желал зла младшей сестре? Он даже простил все её оскорбления.
— Я побоялся навредить мэймэй, потому что наставник был рядом. Он бы не сдался в плен во второй раз и ни за что не отдал ученицу. Прости меня, отец! — Пэйши коснулся лбом чисто вымытого пола и замер в таком смиренном положении, ожидая наказания.
— Если ты считаешь, что принял верное решение, почему тогда просишь прощения? — в голосе отца звенели тысячи мечей, готовых нанести порезы всем, не покорившимся его воле. — А если признаешь ошибку, должен понимать — мне не нужны пустые слова.
Пэйши вновь почувствовал дрожь во всём теле. Отец единственный среди известных ему взрослых мужчин мог говорить вот так, с внутренней силой, способной сокрушить чужую волю. Это проклятие небес — очутиться на пути разгневанного высшего демона! Оторвавшись от пола, он снова посмотрел в лицо Ли Чжэньшаня.
Пусть убьёт на месте, но только не обвиняет! Выносить его гнев, замешанный на презрении, совершенно невыносимо.
— Если отец решит — я был прав, с радостью соглашусь с этим. Но, если посчитает меня виновным, тоже покорюсь его воле…
— Какая удобная позиция… — холодно ухмыльнулся Ли Чжэньшань, — быть тростинкой, колеблемой на ветру. Не я ли растил из тебя могучее дерево, должное служить опорой слабым? Так отчего вижу перед собой совсем не то, что посадил?
Пэйши вынул оба меча из заплечных ножен и, сложив их, поднял перед собой на уровне лба.
— Я бесполезен и непочтителен. Прошу отца наказать меня! Но в одном могу поклясться безо всякого колебания — и в мыслях не было вредить Шучэн или нарушать волю отца!
Услыхав такие слова, Ли Чжэньшань бесшумно вышел из-за стола. Приблизившись к Пейши, он забрал из рук подаренные им же самим парные мечи и долго рассматривал острые кромки в неясном свете почти догоревших свечей.
— Ты должен понимать, что для высшего демона нет ничего ближе родной крови. Как бы ни была слаба или неправа твоя сестра, ты не можешь отвернуться от неё, оставив в беде.
О чём говорит отец? Тот заклинатель смотрел на Шучэн, словно на белый лунный свет!
[Белый лунный свет — метафора любви: возвышенной, живущей в сердце и недосягаемой]
Можно провести обычного смертного, но Пэйши наблюдал за побегом мастера и ученицы, используя духовное чувство. И теперь готов дать руку на отсечение — Шучэн для заклинателя особенная дева, хотя тот наверняка не признается в этом даже самому себе.
— Почему молчишь, Пэйши?
— Прости, отец… но младшая не в беде. Заклинатель видит в ней ученицу. А эти узы святы для праведников.
Ли Чжэньшань покачал головой и вздохнул.
— Воистину, молодость слепа. Именно потому, что он считает себя праведником, рано или поздно его сердце ожесточится к Шучэн.
— Но, отец… — попытался возразить Пэйши.
— У демонов, смертных и небожителей разные пути. Никто из них не понимает остальных. А ты хочешь, чтобы последователь праведного клана искренне принял полудемона? Как только заклинатель поймёт, что не способен изменить в ней демоническую природу, он тут же предаст её.
— Тогда давай заберём у него младшую?
Ли Чжэньшан посмотрел на сына, как на умалишённого.
— А тебе не кажется, что вообще не стоило отдавать её чужаку?
В голосе отца звучал неприкрытый укор, но Пэйши уловил и другое — высший демон перестал гневаться. Он отбил ещё один земной поклон, гулко соприкоснувшись лбом с деревянным полом.
— Поднимись, — приказал Ли Чжэньшань и нехотя вернул ему мечи. — Сейчас заклинатель наверняка восстановил все духовные силы. Не лезь больше в дела сестры! Я сам при случае поговорю с ней.
— Как пожелает отец.
— Приведи себя в порядок, — повелитель Ли окинул сына осуждающим взглядом, а затем неспеша вернулся к столу.
Он всегда помнил его таким — величественно-неторопливым. Отец долго жил на Девяти Сферах вместе с небожителями. Видимо, все его манеры родом из Небесного города?
Пэйши достал из рукава платок и промокнул разбитый лоб. Пятно на белом шёлке напоминало раздавленную малину. Ухмыльнувшись собственной никчемности, он без сожалений бросил платок в жаровню, стоящую в углу отцовского кабинета, низко поклонился и вышел.
Ли Чжэньшань и правда любил своих детей. За всего годы он ни разу не взялся за дисциплинарную палку, хотя Пэйши считался очень непочтительным, а временами и неразумным сыном.
Глава 50: Этот наставник бесполезен
Жизнь дает в воспоминаньи
Часу прошлому луна -
И сама, не зная муки,
Держит в памяти своей
Все печали, все разлуки...
(Ли Бо)
Фан Синюнь растерянно наблюдал за торопливыми движениями Шучэн, чувствуя тяжесть на сердце. Ученица сметала рассыпавшийся улун ладонью и бережно складывала уцелевшие чаинки в коробку, которую прижимала к груди.
Но ему казалось, что та стояла на коленях перед его домом на горе Гаочунь, ожидая наказания!
Этот сорт считался одним из самых дорогих в Ся. Продав коробку с таким улуном, можно кормить семью бедняков целый месяц. Но теперь сухой чайный лист покрывал пол ровным слоем никому ненужного мусора. А Шучэн ползала на коленях, собирая его дрожащей рукой, и тихо глотала слёзы.
Для барышни, воспитанной в резиденции гуна Дицю, такое могло показаться оскорблением. Но униженный вид Шучэн был для него невыносим по другой причине — заклинатель уже обвинил себя. Это он спровоцировал неопытную девочку и позволил пробудиться в ней демонической ци.