Разве она виновата? Сладкий апельсин, посаженный в плохую землю, обязательно станет кислым. А если давить на кисть слишком сильно, та рано или поздно сломается.
Тот, кто мудрее, несёт ответственность за всё.
— Шучэн…
Ученица не ответила. Её упрямству можно позавидовать. Только вот ему не хватит смелости проверить, насколько хватит этого упрямства. Он здесь не для того, чтобы ломать кисть или пересаживать сладкий апельсин, делая его кислым. Он хочет и сберечь, и оставить всю сладость.
— Шучэн, хватит! — Фан Синюнь опустился на колено рядом, перехватив руку ученицы.
Та подняла на него удивлённые глаза. Заклинатель осторожно отряхнул прилипшие к её пальцам чаинки.
— Я куплю новый чай.
В глазах Шучэн проскользнуло недоверие. А потом он посмотрел на замершую в его руке маленькую ладонь. Край рукава неприлично отвернулся, обнажая тонкое запястье.
— Где браслет? — слова вылетели изо рта непроизвольно.
И Фан Синюнь пожалел о собственной несдержанности — ученица дернулась всем телом, пытаясь освободить руку, а её покрасневшие глаза снова наполнились слезами. Он поспешно разжал пальцы, отпуская на свободу.
— Я был груб… прости.
— Шифу… ты не сможешь купить… — Шучэн судорожно всхлипнула, пытаясь не разрыдаться в голос. — Они принимают только цзиньбэй. У шифу нет ракушек!
Заклинатель в спешке оглядел всю комнату — в его рукавах и за поясом давно нет шёлкового платка. Если она заплачет, что ему делать? К счастью, на глаза попалось полотенце из тонкого хлопка, принесенное вместе с подносом для еды. Он схватил его и с победным видом вложил в руки Шучэн.
— Где люди, продавшие тебе чай? — вопрос не был задан из простого любопытства. Фан Синюнь вознамерился вернуть то, что принадлежало этой глупой барышне по праву.
Выслушав сбивчивые пояснения ученицы, заклинатель велел той оставаться в комнате, а сам направился к чайному дому. Сторговавшись с хозяйкой за нефритовый жетон Небесного клана, он не только заполучил бумажную упаковку первосортного улуна с Морозного Пика, но и многострадальный браслет из цзиньбэй.
Сунув браслет за пояс, а улун под мышку, чтобы уберечь от срывающегося дождя, Фан Синюнь поспешил на почтовую станцию. Взбежав по скрипучей лестнице на второй этаж, он уверенно толкнул кулаком такую же капризно-визгливую дверь.
Но комната Шучэн пустовала!
***
Тун говорила, что женщины изворотливы и хитры от природы. Шучэн никогда не задумывалась над словами служанки до сегодняшнего дня. Рассыпавшийся во время поединка улун убрал мастера Фан с почтовой станции безо всяких усилий с её стороны.
Получается, она дала волю женской природе, сама того не зная?
Шучэн поспешно закуталась в меховую накидку и спустилась вниз — нужно уходить, так будет лучше и для мастера, и для неё самой!
Проклятая болезнь стала камнем на шее, увлекающим в самый глубокий омут. Как такая презренная может находиться рядом с заклинателем, которого едва не убила? Небесный клан не простит ей! И она сама себя не простит. Потому что, этот угрюмый молодой мужчина почти незаметно стал для неё ближе, чем любой из членов семьи.
Шучэн не понимала своих чувств, но одно знала наверняка — она не хочет вредить мастеру Фан. Поэтому убраться отсюда — самое лучшее решение. Пора выполнить данное Сюин обещание.
Она испуганно ахнула, когда из-под старой яблони, растущей при дороге, вынырнула маленькая тень, уверенно перекрывая дорогу.
— Сю…ин?
Сяньли лукаво улыбнулась и, раскрыв принесённый с собой зонт, прикрыла Шучэн от дождя.
— А ты кого ждала? Сожгла мою шёрстку, не вини, что явилась быстро.
— Сюин… ох, Сюин… — на этот раз Шучэн обняла сяньли, не думая о приличиях.
Простая одежда кошки пахла сыростью и лесными травами. Наверное, прямо из дому сюда прибежала? Шучэн почувствовала неловкость и прижалась к худенькой демонице ещё сильнее. Та с готовностью ответила на объятия и даже погладила Шучэн по голове.
Вот уж поистине, доброе сердце не зависит от места рождения и крови, текущей внутри!
Се Цяньяо никогда не приближалась к дочери ближе, чем на шаг. А гун Дицю не проявлял нежность из-за своего высокого положения — не позволительно брату третьего вана Ся быть нянькой юной дочери. Только верная Тун, а теперь и Сюин не боялись проявить чувства.
— Полегчало? — весело мурлыкнула под ухом Сюин. — Тогда отпускай меня, а то задушишь.
Шучэн послушно разжала руки и застенчиво улыбнулась.
— Так зачем звала меня?
— Я встретила здесь А-Тун. Эта служанка видела, как мастер устанавливает байсюэ в поместье Се.
Глаза сяньли блеснули неподдельной радостью.
— Тогда нам стоит наведаться в поместье Се, — сказала она, беря Шучэн за руку. — Где твоя А-Тун?
— Ждёт у южного моста через Синбо.
Радость сяньли каким-то чудесным образом передалась и Шучэн — внутри неё всё дрожало от нетерпения. Как только пленники уйдут из поместья близ Сюэшань, второй дядя перестанет грешить, призывая на свою голову небесную кару.
Наконец-то она заставит семью Се вернуться на праведный путь!
— Не будешь скучать по нему?
Голос Сюин заставил Шучэн бросить прощальный взгляд на почтовую станцию, залитую мелким дождём и почти растаявшую в нём, как в тумане. Там не было мастера Фан, но само место служило напоминанием о её бесполезности, как ученицы заклинателя.
Она едва не убила его, поддавшись болезни! Шучэн сама видела кровь на губах и затаённую боль во взгляде заклинателя. Наверное, наставник обрадуется, узнав, что избавился от неё? Ведь гнилые ростки всегда вырывают, чтобы выбросить с рисового поля.
— У демонов и совершенствующихся разные пути….
Слова дались с трудом, как если бы она выплевывала острые куски разбитой фарфоровой чашки, случайно попавшие в горло. Ныло всё! Сердце, душа, совесть… Но она должна уйти. Освободить того, кто готов искренне заботиться о таком чудовище.
— Умная девочка, — неожиданно похвалила её сяньли. — Оставь прошлое в прошлом и никогда не оглядывайся!
— Да… Я не стану оглядываться, — согласилась Шучэн. — Пойдём быстрее. А-Тун уже, наверное, заждалась.
***
Небожительница Ши сама принесла доклады из дворца генерала Ань. Хун Сянъюнь окинул мать супруги ненавязчивым взглядом и потянулся за верхней из принесённых бумаг.
Что вынудило Ши Шуй заменить дворцового прислужника?
Её сосредоточенность можно истолковать по-разному — от озабоченности до внутренней собранности, предшествующей глубокой медитации. Но одно здесь несомненно: если бы эта женщина позволяла эмоциям или чувствам свободно читаться на лице, она бы не была истинной бессмертной.
Верхний доклад оказался пустой тратой времени. Дворцовая стража Шантянь подала жалобу на неуважительное отношение со стороны разведки Асюло. Два богомола меряются умениями — ничего необычного для Небесного города. Когда есть сила, пугающая остальных, недовольство неизбежно. Но оно проистекает скорее из пустых опасений, чем неприязни. И гасится так же легко, как догорающая на глиняной жаровне бумага.
— Матушка не устала?
Он спросил из обычной вежливости, не рассчитывая на многое. Но Ши Шуй ответила прямо, не прячась за ничего не значащими словами.
— Ань Син встретила в мире смертных старых знакомых.
Поднятая рука замерла, так и не коснувшись деревянного переплёта очередного доклада, свернутого в аккуратную гармошку. Совсем недавно он говорил с Чэнь Чжэкаем. Бог судьбы просил держать супругу Ань подальше от некоего «дела».
Не об этом ли завела разговор небожительница Ши?
— У моей супруги много знакомых. О ком из них матушка упомянула сейчас?
Вместо ответа Ши Шуй опустилась на колени и почтительно коснулась лбом мраморного пола. Пришлось выйти из-за стола и вежливо поднять её на ноги.
— Матушка, к чему церемонии? Мы давно одна семья.
— Но это не позволяет мне забывать об уважении к Богу войны, — ответ Ши Шуй выглядел предельно кротким.