Дракон щерил пасть, а рубиновые глаза сверкали яростью.
Этот мужчина послал в сторону стоящих на коленях небожителей крупный сгусток энергии, напоминающий снежный ком. Кто-то из прислужников рухнул на плиты и забился в конвульсиях, исходя кровавой пеной.
Хун Сянъюнь тряхнул головой, но видение не желало уходить прочь.
Теперь он рассмотрел небожительницу в мужской мантии из лунного шёлка, стоящую на крыше ближайшей пагоды. У её груди зависла небольшая капля, сильно напоминающая расплавленную ртуть. Капля дрожала, увеличивалась в размерах и тянула во все стороны тонкие щупальца.
Когда одно из них пробило грудину женщины и выбралось ниже лопатки, вытащив наружу кусочек кровавой плоти, Хун Сянъюнь болезненно вздрогнул — он узнал в небожительнице Ань Син!
Та вдруг покачнулась и словно белоснежная птица, подбитая стрелой охотника, упала с крыши.
— Уважаемый Бог войны! — кто-то настойчиво звал его, по-живому выдирая из видения, и чужой голос приносил боль. — Уважаемый Бог войны!
Женская фигура окончательно растаяла, а с нею исчезли все коленопреклонённые перед дворцом Юньци младшие небожители.
Хун Сянъюнь недовольно взглянул на склонившегося перед ним прислужника. Тот носил жетон дворца Гуанхуэй.
— Что случилось?
— Супруга Ань попросила найти уважаемого Бога войны, — ответил младший небожитель. — Я бы не помел беспокоить его по собственной прихоти.
— Хорошо! Можешь возвращаться первым.
Тот поклонился и ушел, напоследок окинув его чуть напряжённым взглядом. Хун Сянъюнь на ощупь поправил мантию, пояс под ней и пригладил волосы. Почему младший небожитель так смотрел? Может, допущен беспорядок в одежде? Не обнаружив ничего неподобающего, он покосился на пустующую террасу дворца Юньци. Привидевшийся на ней мужчина казался очень знакомым. Ну, а женщина, сорвавшаяся с крыши, и вовсе походила на Ань Син.
Он не был пугливым или суеверным, но сейчас ему стало не по себе.
Пора возвращаться! С этой мыслью Хун Сянъюнь позволил телу рассыпаться на тысячи искр, что пронеслись над городом, едва не касаясь золочёных крыш, и вновь собрались вместе в крытом павильоне у пруда, где его дожидалась молодая жена.
Ань Син вскочила на ноги, стоило ему принять обычный вид.
— Ты очень бледен, — заметила она, беря за руку.
Хотя намерение супруги было исключительно благим: проверить пульс, обернулось оно вдруг проснувшейся старой болью — теплые пальцы Ань Син случайно угодили в недавно зарубцевавшиеся раны. И Хун Сянъюнь чем-то выказал себя, хотя точно знал — на его лице не дрогнул ни единый мускул.
— Ранен? — она безошибочно обнаружила источник боли и отвернула рукав мантии, обнажая левую кисть вместе с запястьем.
— Это не стоит твоего внимания, дорогая, — Хун Сянъюнь попытался спрятать пострадавшую руку за спину, но побоялся грубо оттолкнуть супругу — та буквально вцепилась в него, как рассерженный пёс, изловивший мелкого воришку.
— Не стоит? — довольно сердито переспросила Ань Син. — Это след от зубов демона! Точнее, девятихвостой лисы… — на мгновение её взгляд стал взволнованным, но тонкие пальцы разжались, отпуская его руку на свободу.
Хун Сянъюнь с недовольным видом одёрнул оба рукава, приводя себя в порядок. Меньше всего он хотел пугать любимую женщину! Впрочем, его куда сильнее заинтересовали её познания в медицине, чем мимолётный страх. Только опытный небожитель мог на глаз, без целителя, отличить следы лисьих зубов от любых других укусов.
Ань Син замерла на месте, опустив глаза в пол, как самая благодетельная супруга. Но это совершенно не вязалось с её живым характером! Как если бы колючая роза вдруг превратилась в уточённую и скромную орхидею.
— Син-эр… — тихо окликнул Хун Сянъюнь. Супруга не шевельнулась.
Тогда он, не вытерпев, взял Ань Син за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. Два тёмных озерца, с едва уловимыми искорками любопытства на самом дне.
Хун Сянъюнь невольно сравнил её с женщиной, сорвавшейся с крыши в его видении — нет, он не мог ошибиться! И там, и здесь была Ань Син — непревзойдённая красавица, способная лишь одним взглядом сбить летящих по небу гусей или утопить проплывающих в реке рыб.
[Легенда о прекрасной Кси Ши гласит, что от одного её взгляда рыбы переставали плыть дальше и тонули, а гуси забывали махать крыльями и падали на землю. В Китае сравнение с Кси Ши и упоминание об утонувших от женской красоты рыбах и упавших гусях звучит, как комплимент]
— Син-эр… — повторил он, вкладывая в голос всю доступную мягкость, — ты весьма наблюдательна, моя прекрасная Син-эр… Но я не знал, что ты настолько хорошо разбираешься в целительстве.
— Не разбираюсь. Видела похожую рану у отца.
У отца? Хун Сянъюнь не припоминал, чтобы генерала Ань кусали девятихвостые лисы. Почему она сказала это?
— У лисиц сильный демонический яд. Тебе нужно привести внутреннюю ци в порядок, иначе рана даст знать о себе.
И в этом супруга не ошиблась. Полученная рана при всей безобидности способна вызвать обратное течение ци. Однако он не думал, что Ань Син сама найдёт причину, чтобы дать ему возможность уединиться.
— Ты права, Син-эр. Прости меня... — Хун Сянъюнь нежно коснулся пальцем её щеки.
— За что? — взгляд Ань Син выглядел невинно.
Неужели его супруга притворяется лучше дяди Нефритового императора? Или… он надумывает лишнего, всё ещё находясь под влиянием того странного видения?
— Сянъюнь, — Ань Син в нетерпении подалась к нему всем телом, пристально вглядываясь в лицо, — а за что ты просишь прощения?
— Я вынужден уединиться для медитации. Прошу прощения за то, что не смогу видеть тебя каждый день и… каждую ночь…
Уши супруги тут же мило покраснели, выдавая её смущение.
— Особенно за ночи прошу прощения, — с улыбкой добавил он. — Но обещаю, мы обязательно наверстаем упущенное.
— Зачем говоришь такое? — Ань Син шутливо ударила его по плечу и рассмеялась. — Какой бесстыдный супруг!
— Правда? — Хун Сянъюнь незамедлительно обнял её, крепко прижав к груди. — И насколько я бесстыден в твоих глазах?
— Глупец… — глухо донеслось в ответ откуда-то из-под широкого рукава — супруга зарылась лицом в одежды и не собиралась показывать лицо.
— Я очень люблю тебя, Син-эр. Никогда не забывай этого...
Хун Сянъюнь знал — простые слова прозвучали, словно маленькая угроза. Но не жалел об этом.
Больше всего сейчас ему хотелось увидеть глаза Ань Син. Изменился ли её взгляд? Он лишь слышал, как встревожено стучало чужое сердце под его ладонями. А перед глазами стоял пугающий образ — небожительница, стремительно летящая к мраморным плитам широкого дворика напротив белокаменного Юньци: безвольно раскинутые руки, закрытые глаза и… расплывающееся по спине алое пятно крови.
Не нужно быть целителем, чтобы знать наверняка — её изначальный дух повреждён проникающим ударом бесформенного пятна, что напоминало ртутную каплю.
Что общего между той раненой женщиной и его супругой, кроме очаровательной внешности?
***
— Дагэ! — звонкий голос пронесся над пропастью, отделяющей дом на горе Гаочунь от остального клана, и разбился о серые камни. — Дагэ! Дагэ Шиюань, я пришёл!
[дагэ — обращение к самому старшему брату, очень близкое, семейное]
Опять он назвал прежним именем! Сколько можно повторять — Вэнь Шиюаня больше не существует для этого презренного мира. Фан Синюнь вздохнул и открыл глаза. С горного уступа, на котором он устроился для медитации, был хорошо виден мост, перекинутый через пропасть.
Любой строитель, изучив его горбатую спину и хлипкие опоры, скажет — такое невозможно соорудить без помощи магии. И окажется прав. Мост держался исключительно духовными силами хозяина дома. Пожелай он обрушить каменную дорогу в пропасть, это случится мгновенно.