— Господин, можешь выйти. Мы приготовим ужин.
Евнух произнесший эти долгожданные слова, выглядел незнакомым. Но и на переодетого степняка не походил — слишком хороши манеры. Ся Тайкан с кряхтением выбрался из повозки и потёр кулаком затекшую спину.
— Сюда, господин, — направил его евнух к разложенному у дороги костру.
Опустившись на предложенную циновку, Ся Тайкан осмотрелся. Степняков поблизости не было. Только двое евнухов возились у огня. Разглядев их окровавленные руки, ван Ся брезгливо скривился — впервые кто-то осмелился в его присутствии разделывать зайца. Но сейчас не до церемоний. Живот сводило от голода.
Он едва дождался, пока суп доварится. Запах у костра стоял такой, что даже умершие могли вернуться в мир живых ради ужина.
— Возьми, господин, — один из евнухов подал вану глиняную миску и палочки, а затем с поклоном отошёл в сторону.
Следовало бы хорошенько выпороть этого негодяя. Кто позволил ему так обращаться к правителю? Что за «господин»? Но сейчас не до возмездия. Для начала нужно выжить.
Ся Тайкан с ненавистью представил улыбающееся лицо младшего брата. Только Чжункан мог привести в столицу воинов бэйжун. Ведь одна из его наложниц дочь вождя Бу.
— Следовало убить тебя ещё в Янчэне…
— Ты звал меня, господин? — встрепенулся евнух, греющийся у огня.
Ся Тайкан молча покачал головой и осторожно отпил суп из широкой миски. Кролик проварился достаточно долго, чтобы передать весь мясной аромат и жирность ключевой воде. Суп выглядел наваристым. Однако, попав в желудок, он не утолил голод.
Ван Ся мимо воли выронил миску из рук, ощутив, как живот словно прошило изнутри десятками отточенных клинков. Боль была настолько сильной, что у него не осталось сил позвать на помощь.
Упав лицом в траву, Ся Тайкан вцепился пальцами в землю, вырывая былинки с корнями. Но совсем скоро всё закончилось — его мышцы ослабели, а глаза перестали видеть. А потом ушла и сама боль.
Евнухи, сидящие у костра, приблизились к вану и, перевернув его на спину, проверили дыхание. Убедившись, что тот не дышит, один из них вернулся к повозке, достал из мешка почтового голубя и, привязав к ножке белую ленту, выпустил в вечернее небо.
Этой же ночью Ся Чжункану, приближающемуся к Янчэну с воинами своего дома, была доставлена печальная весть — Ся Тайкан, третий ван Ся, ушёл к Жёлтым источникам, лишив себя жизни, повесившись на дереве.
А утром новость достигла Янчэна и в народе сказали — злого правителя покарали небеса, позволив его совести проснуться.
Но вельможи смотрели на происходящее шире — Ся Чжункан зарезал курицу на устрашение мартышкам. Никому из них не хотелось следующим ложиться под карающий нож. Поэтому к вечеру вся столица встречала младшего сына семьи Ся, приветствуя того на улицах, словно великого полководца и победителя. Говорили — в Янчэн прибыл освободитель от злой тирании третьего вана, почтительный сын своего отца, добродетельный муж и заботливый отец.
Вождь бэйжун ждал его у ворот дворца, приветствуя, как отца народа и Сына Неба — почтительно опустившись на колено. Степняк видел за спиной Ся Чжункана тех, кому больше остальных желал хорошей жизни. Любимую дочь и единственного пока внука.
Зять сдержал слово! Поэтому, будь гун Дицю самим владыкой Диюя, он не постесняется отбить тому земной поклон, не думая о гордости. Иногда собственное лицо не имеет никакого значения в сравнении с поставленными целями. Вождь бэйжун хорошо понимал это и спешил выказать уважение сильнейшему.
Глава 63: Шаг вперед
В путь обратный пора нам грести,
Только лотос разросся вокруг,
Всюду лотос на нашем пути.
(Ли Цинчжао)
Если на небе ни облачка, это вовсе не значит, что день будет хорошим.
Ань Син разглядывала гостей, свалившихся на их головы с бесконечно-глубокой синевы, не предвещающей дождя. Два десятка мужчин в коротких шэньи из чернильно-чёрного шёлка и дева в пламенеюще-алом. Определить её пол позволяло более хрупкое телосложение.
Похоже, именно она старшая — стоит впереди остальных, буравя неприязненным взглядом. Ань Син оглянулась на Хун Сянъюня. Бог войны с безразличным видом разглядывал какую-то былинку под ногами, словно не к ним пожаловал этот странно выглядящий отряд.
— Эй! — дева в алом не выдержала первой.
Хун Сянъюнь смерил ту холодно-равнодушным взглядом и промолчал.
— Хорошо… — с раздражением продолжила гостья, — сама спрошу. Вы убили мою сестру у ворот того вонючего города?
Ань Син не видела, кого и как убивали близ городских ворот Дицю, но по напряжению, повисшему в воздухе, безошибочно определила — кого-то важного. Иначе из Диюя в мир смертных не пожаловало бы столько духов. О том, что в отряде были именно духи тоже догадаться не сложно. Аура у них более грязная, чем у других бессмертных.
— Как я посмотрю, духи совсем позабыли о вежливости? — наконец, произнёс Хун Сянъюнь и в его голосе промелькнули совсем уж морозные нотки. — Не видишь, кто перед тобой?
Ань Син мысленно пожелала деве в пламенеюще-алом ханьфу вовремя сбежать, потому что больше всего Бог войны Девяти Сфер не любил две вещи: наглость и неуважение к старшим. Согласно договору с Небесным городом, Диюй закрыт для небожителей. Следовательно, если дерзкая дева убежит прямо сейчас, её даньтянь останется цел.
Но дева оказалась беспросветно глупа!
— Вижу, — сказала она со всё той же дерзостью, смерив Хун Сянъюня пренебрежительным взглядом, — потому и спрашиваю — это ты или твоя спутница убила мою сестру?
— Хм… — Хун Сянъюнь криво усмехнулся, ответив не менее вызывающе: — А что изменится, если будешь знать?
— Мне говорили, Девять Сфер чтут традиции и небесные законы, но вижу лишь безнаказанность и высокомерие! — выпалила дева.
И Ань Син мысленно осудила её за неосторожность. Теперь сбежать точно не удастся. Потому что дева рискнула зажечь в обеих ладонях пламя Авичи. Красные блики плясали в её раскосых глазах, выгодно оттеняя алое ханьфу.
Ах, какая бессмысленная трата женской красоты! Пламя Авичи наверняка не принесёт вреда одному из древнейших небожителей, а вот самой деве точно не поздоровится. Ань Син так и хотелось крикнуть — беги, но она вежливо промолчала. Её супруг здесь старший, пусть сам решает, как поступить.
— Правильно сказали, — невозмутимо ответил он. — Девять Сфер чтут небесные законы. Скажи, для чего тебе имя убийцы?
— Разве не понятно? — удивилась дева в алом. — Хочу взять жизнь за жизнь!
— Хорошо. Бери!
Ань Син даже вдохнуть забыла, когда услышала такое. Откуда такая покорность? Её супруг не отличается мирным нравом. Будь иначе, он бы не звался Богом войны.
— Это она убила твою сестру.
Толчок между лопаток не выглядел сильным, но Ань Син поневоле сделала три шага вперёд, повинуясь чужой духовной энергии, вложенной в удар. А затем растерянно посмотрела на Хун Сянъюня. Лицо супруга по-прежнему отражало внутреннюю холодность, только теперь к ней примешалось равнодушие.
Такое знакомое выражение!
Внутри у Ань Син всё похолодело. Она хорошо помнила, как себя вёл и как выглядел Тёмный владыка. И могла с уверенностью сказать — Цуймингуй из будущего вернулся! Он стоит совсем рядом, больше похожий на ледяную вершину, чем на существо, одарённое сочувствующим сердцем.
— Тогда она умрёт, — пообещала дева и адское пламя на ладонях стало ярче.
Ань Син чувствовала его жар на своём теле. Оторвав разочарованный взгляд от Хун Сянъюня, она развернулась лицом к опасности. Пусть сейчас её духовные силы ничтожно малы, умирать безропотно она не собирается. Губитель послушно скользнул в ладонь, даря немного освежающей прохлады.
А дева в алом ханьфу рассмеялась. Зло, как беспокойный призрак. Потом два огненных сгустка плавно оторвались от ладоней и полетели в сторону Ань Син, постепенно набирая скорость. Она выбросила перед собой руку с Губителем, отчётливо понимая — духовное оружие не остановит Авичи. Наступили последние мгновения её долгой жизни.