Разве без воли Бога войны удастся разделить его с молодой женой?
«Хун Сянъюнь! Подожди у меня…» — Ань Син мысленно погрозила хмурым небесам, чувствуя лёгкую досаду. За кого её принимает этот древний интриган? За свою пешку?
Следующий вопрос, плавно вытекающий из первого, злил ещё больше. Что же такое особенное скрывает от неё Бог войны, если он бессовестно притворился равнодушным, а затем «сослал» в мир смертных, пользуясь родственными связями?
«Вонючий любитель тридцати шести стратагем!»
Ань Син напряжённо покусала губу и нахмурилась — как ни отрицай, но Хун Сянъюнь обыграл её на этот раз, не моргнув глазом. Вот уж кто всем лисам лис!
[Тридцать шесть стратагем — военный трактат, а в более широком смысле это система непрямых ходов, используемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы]
Глава 28: Ветряные колокольчики
Лишь добрался до этого края -
Ветер дунул и дождь закапал.
(Су Ши)
С медитацией у неё никогда не получалось, как надо. Сегодняшнее утро не стало исключением. Шучэн осторожно приоткрыла один глаз — гора Гаочунь напоминала корабль. Острое ребро бурого камня взрезало темно-серую толщу облаков подобно корабельному носу, оставляя по бокам рваные брызги водяного пара.
Где-то внизу шёл дождь вперемешку со снегом. Она чувствовала холодную влагу в утреннем воздухе. Но сидеть на каменной площадке перед домом Фан Синюня было уютно. От фигуры напротив исходило тепло, совсем, как от солнца, давно не заглядывавшего в эти северные края.
Насколько же сильна духовная сила наставника, если удаётся спорить с самой природой?
— Не отвлекайся, — произнёс он.
Шучэн вздрогнула — мастер Фан заметил её рассеянность, не открывая глаз. Как же отыскать карту защитного барьера, установленного вокруг поместья Се? А если та спрятана где-то на его теле? Получается, она не сможет выполнить обещание, данное Сюин? Да и второго дядю урезонить не получится. Нет, нет, так не пойдёт!
Шучэн всё так же, одним глазом, осмотрела статную фигуру мужчины напротив: широкие плечи, гордая посадка головы. Он хорош собой!
Осознав, что такой интерес переходит все границы приличий, она потупилась.
— Что тебя тревожит? — голос мастера Фан звучал очень спокойно.
Шучэн подумала, что теперь его очередь рассматривать её раскрасневшееся лицо. И не ошиблась! Подняв глаза, она столкнулась с прямым и таким же спокойным, как голос, взглядом наставника.
— Я мало медитировала, шифу.
— Это заметно. Для начала расслабься и отпусти все мысли. Я помогу, но дальше сама — хорошо?
Фан Синюнь сделал почти неуловимое движение рукой — отделившуюся от него энергию, Шучэн не заметила. Зато ощутила ещё большее тепло, окружившее тело со всех сторон, словно шелковый кокон.
Мир за пределами кокона вмиг померк, утратив яркие краски. А все немногочисленные звуки — шум ветра, шелест дождевых капель у подножия Гаочунь, тихое поскрипывание веток и хвои на старых лиственницах, стали глуше. Сознание погрузилось в иную реальность, больше похожую на осознанный сон. Шучэн могла управлять собственными мыслями, а перед закрытыми глазами на расстоянии вытянутой руки зависла серебряная капля, похожая на вогнутое зеркало.
Оно манило и звало к себе. Шучэн подчинилась — мысленно потянулась вперёд, тут же провалившись сквозь тесную дыру.
Она оказалась перед павильоном, установленным на сваях. Вокруг блестел мелкой чешуёй ряби небольшой пруд, поросший лотосами — крупные тёмно-зелёные листья медленно покачивались в такт волнению сизой, как грозовое небо воды. А в воздухе висел удушливый запах какого-то совсем незнакомого ей цветка.
Шучэн сделала два шага вперёд, чтобы разглядеть ажурную вывеску над входом — дорогое ореховое дерево испещряли золотистые иероглифы. Должно быть, и девиз выдающийся, если на него потрачена киноварь?
Однако, сколько она не силилась прочесть или хотя бы разглядеть вязь иероглифов, всё сливалось в невнятное пятно. А когда она решилась сделать ещё один шаг вперёд, на пороге павильона возникла такая же неясная мужская фигура. Незнакомец взмахнул широким рукавом, словно выражая недовольство — и запястье Шучэн обожгло пламенем.
Вскрикнув от неожиданности, она отшатнулась и... обнаружила себя опершийся руками о камень, на котором сидела. Горло сжало невидимой ладонью. Закашлявшись, Шучэн с трудом выплюнула крупный сгусток крови. Разглядев его, она едва не лишилась чувств от страха — бурую массу покрывали грязно-белые прожилки, напоминающие жирную паутину.
Уверенные руки наставника легли ей на лопатки. Когда Фан Синюнь успел приблизиться? Она ведь и моргнуть не успела, а с его кистей уже полился ровный поток энергии, гасящий в ней огонь! Боль и, правда, отступила быстро.
Шучэн имела посредственные знания о даньтяне и внутренней алхимии совершенствующегося — она умудрялась дремать на занятиях, касающихся этой темы, полагая их бесполезными для себя.
Разве можно усилить духовные корни, выслушав нудный рассказ седого наставника из клана Снежной горы?
Всё, что она тогда поняла, напоминало чашу с ядом, лишающую всякой надежды. Матушка сказала: проклятое семя никогда не прорастёт в полноценный корень.
И она поверила. В собственную никчемность. В невозможность достичь чего-либо на тропе духовного совершенствования. Судьбой ей суждено родиться слабой, как телом, так и духом. К чему взращивать пустые надежды?
Мастер Фан взял её ослабевшую руку и внимательно осмотрел нефритовый браслет.
— Здесь больно? — теплый палец коснулся вчерашнего ожога.
— Нет... — соврала Шучэн.
Пусть она слаба, но признаваться в собственной бесполезности недостойно дочери гуна Дицю.
— Никогда не лги мне, — взгляд мастера Фан был полон укора. — На коже свежая рана.
— Мне и правда не больно... уже не больно.
— Тебе стоило признаться в непереносимости ян до того, как мы начали медитировать.
Признаться?
Шучэн усмехнулась, разглядывая встревоженное лицо мастера Фан. Откуда ей знать о какой-то непереносимости? Всё, чему её обучал второй дядя — это усваивание лекарства от того редкого недуга, который заставлял неосознанно бродить по Красной резиденции, распугивая слуг. Ещё иногда удавалось сбить с ног людей, вызвавших в ней страх, используя собственные мысли. Но это всё, что она умела делать!
— Что ты видела? Почему улыбаешься? — мастер Фан коснулся её плеча, привлекая внимание.
— Видела павильон на воде...
Высокий лоб заклинателя пересекли две глубоких морщины. А хмурится он совсем, как грозовое небо. Забавно!
— Посиди спокойно. Как только я закончу, мы вернёмся в дом. Дыши глубоко и ни о чём не думай.
Дав распоряжения, Фан Синюнь вернулся на своё место, сел в позу лотоса, закрыл глаза и... превратился в каменное изваяние.
Откуда в нём столько терпения? Спина у Шучэн, а следом и ягодицы очень скоро заныли — мышцы и кости в них горели от неподвижности. Она осторожно поелозила, разгоняя кровь. Помогло мало, но движение немного отвлекло от унылого пейзажа вокруг.
В этом месте был только один прекрасный мазок — фигура в нежно-голубом ханьфу. Мастер Фан видный мужчина. Многие барышни захотели бы оказаться сейчас на её месте!
Подумав об этом, она беззвучно рассмеялась, прикрывшись ладошкой. Ведь её целью было не тренированное тело и не мужественное, как у небожителя лицо этого заклинателя, а всего лишь карта защитного барьера, установленного им с опорой на артефакты байсюэ.
Подумать только! Она не похожа на обычных барышень из приличных семей.
Шучэн перестала смеяться так же неожиданно, как начала. Она не обычная, потому что родилась в семье брата правителя Ся и совершенствующейся из клана Снежной горы. Никогда мир вокруг не станет для неё близким или безопасным! Одни желают удержать отца вдали от двора, строя ему козни. Другие ненавидят мать за принадлежность к семье Се, добившейся высокого положения через родственные связи.