Сюэ Цзян наморщил лоб, напряжённо разглядывая указанные позиции. Эта карта не вымысел — Хун Сянъюнь предложил будущему командующему армии Асюло заглянуть в самый позорный день из далёкого будущего, в который асуры едва не исчезли, как небесный клан. Стоя в шаге от небесных врат, они позорно отступили из-за предателей, не пожелавших сражаться без Бога войны.
От бесчестия Асюло спас именно командующий Сюэ, носящий в то время грозное имя Моцзян. Сможет ли он сейчас, за несколько тысячелетий до решающего сражения, догадаться, как вырваться из ловушки, устроенной небесным воинством?
— Следует продвинуться здесь… и здесь… — палец Сюэ Цзяна указал на правый и левый фланг уже порядком рваного строя. -- А затем атаковать в центре.
— Ты готов пожертвовать пленниками, выставленными по центру? — удивился Хун Сянъюнь.
Образ мыслей командующего изменился. Кажется, теперь тот понимал, что такое допустимые жертвы, и мог хладнокровно принести их ради общего блага?
Небесное воинство прикрылось в будущей войне несколькими десятками взятых в плен асуров, угрожая рассеять их дух в случае атаки. И Моцзян отступил, не побоявшись за собственное лицо — самая боеспособная часть армии Асюло была спасена. А её позиции оказались более выгодными, чем до этого.
Но потом Шань Лию и его приспешники самовольно ушли с поля боя, искусившись обещанием Нефритового императора… Вспомнив об этом, Хун Сянъюнь болезненно поморщился.
После такого предательства оставалось только одно: бежать на Пик пустоты, оставляя по пути мёртвые тела братьев по оружию и клану. Спасти Асюло от позора тогда не смогли бы и Три Чистых, спустившихся к ним с Саньцин.
Заметив мрачное выражение его лица, Сюэ Цзян убрал палец и озабоченно почесал за ухом.
— Я ошибся — да?
— Нет! Твое решение выглядит жестоким. Однако, пожертвовав пленниками, тебе удастся спасти тысячи воинов. Здесь важнее другое.
— Что? — в глазах молодого асура отразился живой интерес.
— Как такое решение примут остальные командиры. Что, если некоторые окажутся не согласными — обвинят командующего или уйдут с поля боя вместе со своими воинами? Как тогда поступишь?
Сюэ Цзян перевёл взгляд на карту. Туда, где маленькие фигурки, объединившись в небольшие отряды в спешке покидали поле боя. Так мелкие ручьи вытекают из прохудившегося рукотворного водоёма, превращая его в бесполезное болотце.
— Прикажу задержать всех, так или иначе выражавших непочтительность к командующему, ещё до начала сражения.
— Не будет ли тогда командующий похож на слишком жестокого бессмертного?
— Слухи и потеря лица командующим не важны, — твёрдо возразил Сюэ Цзян. — Главное — сохранить боеспособность.
Это прозвучало, как укор. Прояви он тогда решительность, позже Моцзяну не пришлось бы, стоя перед главными вратами Небесного города, в бессилии наблюдать за предателями, обескровившими армию родного клана.
— Я неправ? — с любопытством поинтересовался молодой асур, приняв затянувшееся молчание за немое осуждение со стороны Бога войны.
— Почему? Вполне приемлемое решение, — наконец, произнёс Хун Сянъюнь. — «Записки о войне» пошли тебе на пользу. Надеюсь здесь, — он коснулся жетона дворца Гуанхуэй на поясе Сюэ Цзяна, — действительно появится твоя фамилия.
Помощник лучезарно улыбнулся.
— А пока… наведайся в винные погреба моего тестя.
— А...а? — лицо Сюэ Цзяна окаменело от удивления.
— Только не говори, что не делал этого раньше. Я же знаю — именно ты сбивал с праведного пути мою супругу. Верно?
— Но… уважаемый Бог войны, тогда Ань Син не была твоей супругой…
— Разве от этого меняется суть? Как позорное дело ни назови, чёрное останется чёрным! Проникновение в погреба без разрешения хозяина называется воровством. Не за этот ли грех ты ни раз стоял на коленях перед дворцом родителей? — съязвил Хун Сянъюнь, похлопав опешившего помощника по плечу. — Ступай же! Мне нужны «Весенние грёзы». Да… Не перепутай цветочный нектар с Хай Шуй. Я иду навестить Небесного государя, а он не должен пить вино, предназначенное асурам. Это вредно для духовных сил.
— Я помню… — Сюэ Цзян выглядел недовольным, но ему ничего не оставалось кроме, как подчиниться старшему.
Хун Сянъюнь провёл уходящего помощника насмешливым взглядом.
Будущий командующий Сюэ из тех бессмертных, которые отлично прикидываются лисой, пользуясь могуществом тигра. Если его поймают в винных погребах генерала Ань, в ход пойдёт жетон дворца Гуанхуэй. Тут даже можно не гадать на черепашьих костях — младший избежит наказания.
[лиса пользуется могуществом тигра (Hújiǎhǔwēi – ху цзя ху вэй) — о людях, использующих в личных целях чужой авторитет]
***
Самое значимое в жизни Небесного города здание находилось на верхнем ярусе Девяти Сфер — белокаменный дворец Шантянь или Дворец небесного суда, словно корона венчал гордую цитадель небожителей. Лишь одна точка здесь была от него выше — льдистый пик горы Шэньчжиянь, пронизывающий все ярусы мира истинных бессмертных снизу до верху подобно гигантскому копью.
Входить в императорский дворец без приглашения могли только владыки, получившие титулы богов, — все они считались хозяевами великих дворцов: восточного Гуанхуэй, западного Дафэн, южного Юньци, и менее уважаемого среди чиновников северного Хуньинь.
Будучи Богом войны и хозяином дворца Гуанхуэй, Хун Сянъюнь беспрепятственно добрался до императорских покоев.
Его величество Юй Сяолун сидел за столом с развернутым докладом в руках. Окинув вошедшего беглым взглядом, Нефритовый император приветливо улыбнулся и отложил бамбуковые дощечки, исписанные мелкими иероглифами. Даже с порога Хун Сянъюнь отметил — чиновник, отправивший доклад, очень любил всякие подробности, но не обладал достаточно гибким мышлением. Будь по-иному, этот доклад выглядел бы в два раза короче.
— Бог войны приветствует Небесного государя!
— К чему такая вежливость, хуаньтесюн? — император встал и, обойдя стол, коснулся сложенных для приветствия ладоней гостя. — Я всегда рад видеть тебя. Проходи!
[хуаньтесюн — старший побратим с так называемой высокой клятвой, включающей обещание заботиться о семье побратима]
Он провёл Хун Сянъюня к дивану-лежаку, посередине которого стоял квадратный столик на маленьких ножках, а затем по-дружески сел рядом, тут же потянувшись за чайником из тёмно-зелёного нефрита.
— Не спеши, хуаньтеди, — остановил его Хун Сянъюнь. — Давай лучше разольём вино? Я принёс с собой одно из лучших.
[хуаньтеди — младший побратим с высокой клятвой]
Протянув ладонь, он позволил появиться изящному кувшину с узким горлышком и покатыми боками, запечатанному пробкой из дерева яджао.
— Асурское вино? — улыбка Юй Сяолуна стала хитрой. — Уж не Хай Шуй ли задумал опоить меня уважаемый хуаньтесюн?
Вот уж поистине, от предчувствия судьбы не избавиться!
В прошлый раз падение клана Асюло и вражда с Нефритовым императором началась с небольшой чаши, наполненной Хай Шуй. Но не зря Ань Син отдала всё, чтобы изменить прошлое. Больше он не позволит этим семенам безумия возродиться из небытия.
— С чего бы мне делать такое? — Хун Сянъюнь осторожно разлил вино по чашкам, чем вызывал у императора почти детский смех.
— Ах, хуаньтесюн… мой дорогой А-Юнь, ты никогда не соблюдал правил! Совсем, как с этими чашками, не предназначенными для вина. Кто же остановит тебе, если надумаешь принести в Шантянь своё любимое Хай Шуй?
— Пожалуй, никто, — согласился Бог войны, хитро взглянув на императора. — Но я принёс выдержанные «Весенние грёзы». Попробуй, хауньтеди. У этого цветочного вина замечательный вкус.
Юй Сяолун сделал маленький глоток и, прикрыв глаза, заметил:
— Вкус не просто хорош. Он достоин богов!
— Я знал, тебе понравится. А что касается Хай Шуй — вот, — Хун Сянъюнь сотворил в воздухе древесный листок, напоминающий нарисованное на бумаге сердце, и протянул его императору. — Возьми!