***
Хун Сянъюнь присматривал за дворцом дяди Нефритового императора издалека, чтобы не спугнуть хитрую змею. И поэтому постороннего обнаружил раньше самого Юй Цзымина.
Высокая сухонькая фигура в традиционном ослепительно-белом ханьфу пряталась в тени цветущих слив мэй. Хун Сянъюнь опознал небожителя по нескольким серебристым прядям, благородно разбавившим густую черноту волос.
Бог судьбы! Что понадобилось этому высшему небожителю от дяди Нефритового императора?
Понаблюдав немного, Хун Сянъюнь убедился — это не случайность. Чэнь Чжэкай не ради прекрасных видов обратился в мраморное изваяние. Бога судьбы интересует то, что творится во дворце дяди Нефритового императора.
Такое открытие стало для него камнем в туфлях, от которого следует немедленно избавиться. Если Бог судьбы спугнёт змею, та затаится на долгое время.
Мысленно прокляв любопытство хозяина дворца Юньци, Хун Сянъюнь преодолел разделяющее их расстояние и, отряхнув полы мантии от несуществующей пыли, с изрядной долей иронии поинтересовался:
— Неужели Совершенный владыка понижен до небесного стража?
— А! Уважаемый Бог войны. Приветствую тебя, — Чэнь Чжэкай церемонно поклонился.
Не сдержавшись, Хун Сянъюнь улыбнулся. Этот чересчур вежливый Бог судьбы выглядел испорченным, как старая рисовая лепёшка! Будь на его месте Цай Чжэань...
Непроизвольно вспомнив негодяя из далёкого будущего, он почувствовал, как улыбка сама бежит прочь. Цай Чжэань предпочитал язвить в ответ, но тоже казался очень уважительным высшим небожителем.
А если судьба Небесного города повторится?
Не дождавшись ответа, Чэнь Чжэкай поинтересовался:
— У Бога войны ко мне дело?
Лицо Совершенного владыки выглядело действительно совершенным — невозмутимо-отрешённым, как у достигшего просветления божества.
— И почему Бог войны назвал меня стражем? — чуть тише добавил Чэнь Чжэкай, и его вопрос прозвучал вполне невинно.
— Ай... разве можно быть таким серьёзным? — Хун Сянъюнь усмехнулся, всматриваясь в холодные глаза Бога судьбы. — Я даже рад, что Совершенный владыка покинул дворец Юньци, чтобы полюбоваться городом и вдохнуть чистого воздуха, наполненного небесной ци. Но мне стыдно.
— Вот как...
— Да, абсолютно точно! Я сейчас испытываю стыд и горькое сожаление. Потому что пришёл просить Совершенного владыку об услуге.
— Я слушаю тебя, уважаемый Бог войны.
Отрешенное выражение лица Чэнь Чжэкая ни капли не изменилось, позабавив Хун Сянъюня. Неужели этот старик решил потягаться с ним в лицемерии?
— Мне нужна пайцза дворца Юньци для одного из моих помощников.
[пайцза — «табличка, доска»; верительная бирка из металла или дерева, символ делегирования власти или наделения особыми полномочиями]
— Мне казалось, бирка дворца Гуанхуэй куда весомее, чем моя... — в глазах Бога судьбы впервые промелькнуло удивление.
— Но моему помощнику придётся вмешиваться в судьбы смертных. А тут без дворца Юньци никак не обойтись, — Хун Сянъюнь с интересом наблюдал, как у собеседника зарождаются первые сомнения, пришедшие на смену мимолётному удивлению.
Просьба и правда выглядела странной. На только первый взгляд. Во всём, что касалось мира смертных, у дворца Юньци было гораздо больше полномочий, чем у тех, кто отвечал за безопасность Девяти Сфер.
— Или мне сначала подать прошение Нефритовому императору?
Чэнь Чжэкай покачал головой.
— Нет... Было бы невежливо с моей стороны заставлять ждать уважаемого Бога войны.
— Тогда Совершенный владыка проведёт меня во дворец Юньци?
— Конечно. Прошу! — Бог судьбы вежливо отступил, словно пропуская Хун Сянъюня вперёд.
И в это мгновение пришло оно — почти неуловимое касание, затронувшее внутреннюю ци.
Бросив взгляд через плечо Бога судьбы, Хун Сянъюнь уловил короткую вспышку над золотой крышей дворца Юй Цзымина.
Вот, что значит идти в ногу с судьбой! Появись он под сливами мэй чуть позже, и раскинутая сеть попалась бы на глаза чужаку. А теперь всё «отловленное» здесь станет известно только во дворце Гуанхуэй — древними артефактами клан Асюло никогда не не был обделён.
Ловушка, поставленная на змею, захлопнулась. Остаётся лишь вернуться и узнать, что и куда тайно отправлял Юй Цзымин.
Жаль, в прошлой жизни не догадался следить за каждым шагом дяди Нефритового императора. Просчёт стоил доброго имени и благополучия всего клана Асюло.
— Уважаемый Бог войны, прошу! — напомнил о себе Чэнь Чжэкай.
Бросив прощальный взгляд на залитые ярким солнцем изгибы золотой крыши дворца Юй Цзымина, Бог войны разделил пространство для мгновенного перемещения.
Отныне он и весь клан Асюло на шаг ближе к желанной победе. Может ли это не радовать?
***
Должен ли мужчина слушаться женщин? Вопрос этот не давал покоя Ли Пэйши с тех самых пор, как он уступил матушке и одна из пленниц, по её мнению пострадавшая больше остальных, оказалась в хижине у озера.
Отец всегда показательно вежлив. Он прислушивается ко всем желаниям матушки, но вот поступает ли так, как она хочет?
Чем больше Пэйши размышлял над этим, тем сильнее ему становилось стыдно. Одно дело сыновняя почтительность и совсем другое ответственность за безопасность Павильона Кушуй.
Здесь явное противоречие между уважением к женщине, его родившей, и долгом перед всей семьёй Ли!
Решив ещё раз убедиться, что чужачка никак не навредит им, он вернулся к хижине. Матушки здесь уже не было. Пленница сидела на полу возле низенького столика, обычно используемого для сушки трав, и с видом голодной собаки ела лапшу.
Поскольку барышня попала в плен будучи без сознания, Ли Пэйши её особо не разглядывал. Зато теперь рассмотрел каждую чёрточку надменного лица.
— Соплячка... снова ты?
Пленница подняла на него удивленные глаза и ответила не менее обидно:
— Черепашье яйцо?
Рот её был наполовину забит лапшой, однако эти слова Пэйши расслышал совершенно чётко. Возможно, он бы спустил с рук очередную грубость, но у двери стояли стражи из демонов, обладающие тончайшим слухом. Если уж он, полукровка, понял, что сказала соплячка, они и подавно.
Оставить такое оскорбление без внимания совершенно нельзя!
С угрожающей ухмылкой, Пэйши перескочил порог, в два прыжка достиг столика, взял несносную девчонку за шею и окунул лицом в лапшу.
Та дернулась всем телом и, надо сказать, удачно — миска с лапшой упала со стола, а соплячка натужно закашлялась, выплевывая лапшу вместе с бульоном. Причем бульон вылился через нос.
— Разве я раньше не говорил тебе вести себя вежливо со старшими? — отпустив шею, он взял пленницу за ухо, как шкодливого ребёнка.
Та окинула Пэйши сердитым взглядом, а потом вцепилась зубами в свободную руку, заставив охнуть от неожиданности.
— Молодой господин, тебе помочь? — в комнату заглянул один из стражей.
— Помочь? — сообразив, что у него спрашивают, Пэйши пришёл в ярость.
Соплячка не просто непослушная девчонка, она посмела унизить его на глазах у подчиненных отца!
— Сама напросилась... — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Теперь ухо соплячки, алое от его пальцев, словно пылающий рассвет, оказалось на свободе. Зато в плен попала одежда на её спине. Не обращая внимания на чужое брыкание, Пэйши дотащил довольно лёгкую ношу к воде и с внутренним удовлетворением окунул в озеро.
Дождавшись пока пленница отчаянно заколотит руками, он позволил ей сделать вдох и снова погрузил лицом в озеро. Когда же сопротивление ослабло, вынул совершенно мокрую и почти задохнувшуюся из воды, дал время прокашляться и задышать ровно, а потом зло прошептал на ухо:
— Надеюсь, на этот раз урок усвоен?
— Чего ещё ждать... от черепашьего яйца?
Пэйши шумно вдохнул и едва сдержался, чтобы не дать соплячке подзатыльник. Такого упрямства от слабой девы он не ожидал. Но и отступать сейчас — все равно, что признавать собственную слабость. Поэтому ничего не оставалось, кроме как вернуться к избранной тактике — упрямица снова отправилась головой под воду.