— Мне стоило попросить у тебя прощения, — тихо продолжил Се Ханьюнь. — Я просчитался касательно Шучэн. Подавляя её демоническую ци, я так и не получил подсказок, как одолеть демонов! Но зато вверг в пучину бед поместье Се…
— О чём ты?
— На днях меня навестил Се Чэнь.
— И что понадобилось первому брату? — оживилась Цяньяо.
— Глава острова Пэнлай вежливо намекнул, что не намерен скрывать наши грехи перед Девятью Сферами.
— Он знает? Откуда? — глаза Цяньяо отразили яростное пламя гнева, всё ещё кипящего внутри.
— Хм… мэймэй, хотел бы я знать ответ на этот вопрос! — он осторожно взял ладонь сестры, и прижал к собственной груди, позволив услышать неровно бьющееся сердце. — Теперь понимаешь, почему я поднял чёрные флаги?
— Но… — на миловидном лице Цяньяо промелькнуло мимолётное сомнение, — Ся Чжункан слишком любит дочь!
— Здесь нам придётся выбрать, что страшнее: гнев небес или недовольство гуна Дицю…
Се Ханьюнь многозначительно глянул на младшую сестру. Понимает ли та, когда пешкой можно пожертвовать, не думая о последствиях?
— Мэймэй, ты, ведь, никогда не любила её, как он… А сейчас сама судьба так распорядилась — вам с гуном Дицю придётся идти разными путями.
Во взгляде Се Цяньяо возникло хорошо заметное понимание, но она всё равно вырвала ладонь из его руки и отступила ещё на шаг. Нельзя упускать возможность убедить её!
— Скажи, мэймэй, чего хочет твоё сердце? — всё так же вкрадчиво поинтересовался Се Ханьюнь.
— Покоя… — едва слышно ответила Цяньяо. — Я, правда, устала бороться, Юнь-эр… Если бы меня принял Пэнлай…
Она тяжело вздохнула, опуская глаза.
— Даю слово, что так и будет! — Ханьюнь вновь взял сестру за руку. — Я позабочусь, чтобы твоя мечта обрела плоть и кровь. Теперь Шучэн грешница… Если Ся Чжункан станет попрекать тебя этим, почему бы главе Пэнлая не вмешаться? Старший брат должен проявлять заботу о младших.
Се Цяньяо некоторое время смотрела на него, не отводя горящего взгляда, а потом кивнула.
— Хорошо… Ей следовало умереть ещё в тот день, когда она посмела появиться в этом мире. Ты помешал мне тогда… Тебе и восстанавливать справедливость. Ветряной колокольчик должен отвязать тот, кто его повесил! Я хочу на Пэнлай, второй брат. Моё желание ничуть не изменилось.
Се Ханьюнь прижал сестру к себе и погладил по волосам. Пусть так и будет! Принести одного в жертву ради блага всей семьи вполне допустимо. Шучэн гнилой плод, случайно выросший на здоровой ветке. А от гнили опытные садовники всегда избавляются.
Поэтому тем же вечером по приказу главы клана Снежной горы назвали имя преступницы, нарушившей семейные правила и вступившей в сговор с демонами. А её портреты были развешаны в Дицю.
Глава 39: Из лука стрелы свершают полет
Реже и реже из лука стрелы свершают полет.
Вот свой колчан отвязал он, стрелы в колчане лежат,
Лук свой он к месту приладил - едет с охоты назад.
(Шицзин)
Разбитая дицзы никогда не зазвучит, как прежде!
Се Цяньяо осторожно прикоснулась к инструменту, подаренному отцом ко дню совершеннолетия. Белый, словно баранье сало нефрит редко использовался для изготовления флейт. При всей неземной красоте, достойной небожителей, этот материал отличался хрупкостью.
Чувствительные пальцы Цяньяо нащупали почти незаметную трещину на идеальном теле дицзы. Именно поэтому она оставила подарок отца в поместье Се — инструмент больше не звучал, как надо.
Одно досадное падение! Всего одно… И гармонии больше нет.
[дицзы — китайская поперечная флейта]
Что же тогда говорить о браке с Ся Чжунканом? Их совместная жизнь целиком испещрена трещинами. А если собрать всё недоверие, взаимные обвинения и обиды, то можно и вовсе считать, что брак давно разрушен.
Она бросила взгляд на притихшего слугу. Один из её немногочисленных людей в Красной резиденции принёс вести. Очень дурные вести. К гадюке Бу Иньлоу приехал отец.
Вот истинная причина!
Гун Дицю отослал её в поместье Се не столько из-за отцовской заботы о Шучэн, сколько из желания убрать из резиденции лишние глаза и уши.
Се Цяньяо сдержанным жестом отпустила слугу, а когда его шаги стихли за порогом, ударила по лежащей на столе дицзы — её терпение закончилось!
Хрупкий нефрит треснул сразу в нескольких местах, и дорогой музыкальный инструмент превратился в бесполезный драгоценный лом, годный разве что для украшения цветочных горшков.
Больше дицзы из белого нефрита не порадует ничей слух.
Ей стыдно перед отцом — старик, наверное, наблюдал за дочерью из мира духов. Но ещё больше досаждала сердечная боль, которую трудно унять.
Раненое сердце вообще тяжело лечится. Некоторые травмы исцелить невозможно даже спустя многие годы. Её вынужденный брак с Ся Чжунканом именно такой — незаживающая рана на сердце, всегда желавшем совсем другой жизни.
Не должно быть ни свадебного паланкина, атакованного демоном. Ни поруганной девичьей чести. Ни позорного рождения дочери, ставшей её проклятием! Ничего этого не должно быть…
Се Цяньяо прикусила губу до крови и, не снимая обуви, легла на кровать, пахнущую пылью. Она давно не гостила здесь. И это удручало.
Но скоро, очень скоро всё закончится — напомнила она себе, прикрывая веки. Терпение одна из главных добродетелей, как и умение держать данное слово.
Должен хотя бы один раз родной брат позаботиться об её чувствах, а не только о благе для семьи Се? Нужно просто дождаться!
***
Ся Чжункан скомкал принесенный управляющим портрет Шучэн и теперь смотрел на этот лист бумаги, пытаясь утихомирить разгорающийся внутри гнев.
Она посмела ослушаться! Нет… даже не так. Вся семья Се посмела открыто выступить против его воли. Они на самом деле считают, что у него нет сил сломать хребет любому, кто оставил без внимания приказ гуна Дицю?
— Сюй, пошли стражей в город и окрестности. Пусть соберут все портреты моей дочери.
— Да, господин.
Гун воспользовался недолгим отсутствием управляющего, чтобы изорвать скомканную бумагу в клочья и отправить в жаровню. Наблюдая, как бывший потрет вспыхивает ровным пламенем, он мысленно проклял непослушную наложницу Се. Кто позволил ей так вести себя?
— Я долго терпел твой характер… Но теперь с меня довольно! — тяжелый кулак обрушился на столешницу из орехового дерева, заставив курильницу жалобно звякнуть ажурной крышкой. — Больше не стану терпеть. Кривой ствол не выровнять… Легче выкорчевать дерево с корнем!
— Господин? — управляющий Сюй вошел почти бесшумно, заставив Ся Чжункана убрать ушибленную руку на колени.
— Ты послал узнать, когда прибудут люди вождя Бу?
— Завтра утром, господин, вождь Бу и его люди доберутся до Красной резиденции.
— Хорошо… — удовлетворённо кивнул Ся Чжункан. — Это хорошо.
Он, действительно, почувствовал облегчение. Потому что за тот краткий миг, пока жадный огонь доедал обрывки портрета Шучэн, принял решение. Больше на его игровой доске не будет пешки под именем Се Цяньяо. Впрочем, как и всей семьи Се.
Непослушного пса пристреливают, чтобы случайно не покусал хозяина. Если наложница Се не знала об этом или забыла, он не виноват.
У всякой благодарности есть пределы. Он, Ся Чжункан, вовсе не просветлённый совершенствующийся или небожитель, чтобы прощать и терпеть чужую злобу слишком долго.
***
Генерал Ань по-прежнему изображал очень занятого небесного чиновника — носился по окрестностям Дицю в поисках лисьего клана. Ань Син была готова руку на отсечение дать — здесь уже и сам след девятихвостых дождями смыло! Но если отцу нравится играть с нею, она не против.
В конце концов, чтобы вернуться в Небесный город без разрешения старших, понадобятся духовные силы, которых в ней сейчас мало для опытного небожителя.
Поэтому оставив отца и его небольшой отряд в покое, Ань Син вернулась на постоялый двор, заперлась в комнате и занялась самым важным делом для любого совершенствующегося — медитацией.