— Тучи сгущаются… — бросил в тишину, тревожимую лишь глухим стуком копыт, гун Дицю.
И говорил он, конечно же, не о плохой погоде, никак не желающей отпускать на волю давно наступившую весну.
— Да, — согласился вождь Бу, бросив на зятя косой взгляд, — но готов ли мой нюйсюй взять на себя ответственность?
— Рано или поздно тучи расступятся. Но лучше быть ветром, их порвавшим, чем позёмкой за чужими копытами… Назови цену, уважаемый юэфу.
— Я сказал тебе раньше. Главное гармония циня и сэ. За неё этот юэфу заплатит, сколько потребуется.
Ся Чжункан окинул тестя цепким взглядом, столкнувшись с таким же ответным. Они сейчас, словно противники на поле боя, предварительно оценивающие силы.
— Если я пообещаю место супруги правителя, что скажешь — достаточно ли этого для Иньлоу?
Вождь Бу усмехнулся.
— Моя девочка скромна от природы. Не слишком ли богат подарок?
— Я не дарю любимой женщине мелкий жемчуг.
Вождь племени бэйжун отвернулся. Некоторое время они ехали молча. Ся Чжункан не торопил тестя с ответом. В таких делах спешка недопустима. Ведь вначале рисковать будет именно бэйжун. Многочисленное, воинственное, но всё-таки кочевое племя, а не регулярная армия вана Ся.
Однако исход сражения здесь решит не сила и не облученность воинов, а то, за какие ценности они подняли оружие.
Наконец, вождь Бу заговорил.
— Твои нынешние желания вполне мятежны и достойны порицания, дорогой нюйсюй…
Рука Ся Чжункана, держащая лук, непроизвольно сжалась. Вождь хороший стрелок. Успеет ли он натянуть тетиву, чтобы ответить? Заметив его мимолётное смятение, тесть рассмеялся.
— Не переживай так, нюйсюй! Юэфу занял твою сторону и сделал это уже очень давно. Еще, когда отдал тебе в жёны любимую дочь, — заметил он мгновением позже. — И я поддерживаю тебя не только, как своего нюйсюя. Грехи Ся Тайкана воняют, словно протухшее мясо. Если не остановим его, боги вмешаются и убьют нас всех. Ты разве не видишь? Сама природа ополчилась на эти земли.
Ся Чжункан не был настолько суеверен, как тесть, но вполне разделял мысли старика. Ещё несколько недель дождей, и об урожае можно забыть! Небеса определённо гневаются на государство Ся. Неизвестно, утолит ли их гнев свержение Ся Тайкана, но для простого народа оно точно послужит вдохновением.
Самая большая ценность для правителя — его люди. Ся Тайкан никогда не понимал этого, считая себя непогрешимым Сыном Неба. Но он не такой. Он слышит людскую боль и мольбу о справедливости.
— Ча, ча! — Ся Чжункан подстегнул лошадь, заставляя ту обгонять ветер.
Впереди, среди готовой лопнуть от влаги травы, мелькнула рыжая шкурка.
В этом году не только слишком много дождя. Лисье племя тоже расплодилось, угрожая превратить леса в звериные наделы. Слухи о разбушевавшихся демонах повсеместно тревожили простых людей. Как будущий отец народа, он не мог оставить их без внимания.
Натянутая до предела тетива зазвенела на ветру, отправляя стрелу в стремительный полёт. Эта охота обязательно принесёт удачу!
Глава 40: Узнать правду
Что-то есть под покровом творенья
Древнее Земли и Неба.
(Дао дэ цзин)
Не спалось. Выбравшись из-под одеяла, Шучэн натянула войлочные туфли и, набросив меховую накидку, вышла на улицу. К её радости, двое стражей, ранее стоявших у дверей, куда-то исчезли.
Хижину, опирающуюся на сваи со стороны озера, окружала открытая терраса. Прогулявшись по которой, Шучэн выяснила — она здесь совершенно одна. Вокруг озеро, ещё дремлющие камыши и всепоглощающая тишина. А сверху непроглядное серое небо, скрывающее очередной весенний рассвет.
Наверное, здесь красиво, когда на востоке, цепляясь лучами за горные хребты Фуню, восходит солнце? Тогда озеро Синбо переливается на свету драгоценной хрустальной крошкой, а маленькая хижина не кажется такой хмурой.
Только вот она сама будет здесь такой же чужой! Шучэн вздохнула.
Переспав с мыслью о том, что Ся Чжункан не родной отец, она встретила рассвет если не умиротворённой, то вполне спокойной, чтобы понять — глава Павильона Кушуй не просто так сделал её гостьей. А ещё она с удивлением осознала — земли близ озера Синбо, определённо, принадлежат демонам. Глава Ли использовал на ней запрещённые техники. Голова после этого ломила всю ночь, успокоившись лишь к утру.
Тесно общаясь с мастером Фан, Шучэн уже успела понять, что исходящая от заклинателя энергия намного чище. Она согревает, успокаивает ум и питает дух. А то, чем обладал глава Ли, способно лишить внутренней гармонии и жизненных сил.
Неужели её настоящий отец на самом деле презираемый заклинателями и простыми людьми демон?
Шучэн схватила стоящий у стены бамбуковый шест с медным крюком для ношения фонаря, и принялась наносить им удары по воздуху. Выдохшись меньше, чем за кэ, она стала двигаться аккуратнее — продумывая каждый шаг и движение.
[кэ — 15 минут]
Так, совсем незаметно, яростное размахивание шестом превратилось в очередную тренировку. Знания, полученные от мастера Фан, прочно засели в голове. И теперь Шучэн с легкостью повторила все базовые позиции с мечом, ранее изученные в беюане, удивляясь новым ощущениям.
Она впервые почувствовала, как внутренняя ци течёт по духовным меридианам. Шучэн едва не подпрыгнула на месте от радости, как маленький ребёнок. Неужели в ней проснулись духовные корни?
Даже появление чужака удалось заметить раньше, чем увидеть того глазами. Её спина стала «глазами и ушами» так, словно она стояла к гостю лицом к лицу.
Мягко крутанувшись на пятках, Шучэн приставила «клинок» к чужому горлу и пораженно охнула — перед нею замерла улыбающаяся Сюин.
— Сначала спасла меня, а потом убить решила? — игривым тоном спросила сяньли, отводя бамбуковый шест от своего горла. — Но удар и реакция хороши, даже спорить не стану. Твой наставник не зря ел свой рис.
Упоминание Фан Синюня заставило Шучэн нахмуриться.
— Ты пришла напомнить мне о карте?
— Зачем? — Сюин повела тонкой бровью. — Не станет же благородная барышня нарушать данное слово. Я пришла пожурить тебя. Почему не явилась на ужин? Этой сяньли было скучно в гостевом доме. Слуги здесь такие молчаливые!
— Ох… — смутилась Шучэн, — прости!
О совместном ужине она напрочь забыла, погрузившись в довольно неприятные раздумья о собственном происхождении. Пока нет подтверждения родства с главой Павильона Кушуй, Шучэн решила считать себя дочерью семьи Ся.
— К слову, ты так похожа на брата… — с ухмылкой заметила Сюин. — Он тоже борется с внутренним смятением через боевые искусства.
На брата? Шучэн помрачнела еще больше, сообразив — сяньли завела речь о «черепашьем яйце». А вспомнив Ли Пэйши, она тут же густо покраснела, потому что вдруг поняла, насколько обидной было данное ему прозвище. Госпожа Фэнчу совсем не похожа на развратную женщину!
— О… небожители… — растерянно произнесла Шучэн. — Нужно попросить прощения!
— А? — ошеломленно отозвалась Сюин. — У меня? Не стоит, не стоит. Я совсем не обидчивая! Из-за какого-то ужина… пф! Да не нужно мне твоё раскаяние. Но ты так смущена сейчас… — сяньли весело фыркнула. — Даю слово — моя гордость уже удовлетворена твоим потерянным видом! Однако от всего сердца тебе говорю — не нужно так убиваться из-за пустяка!
Шучэн отбросила бамбуковый шест, и ничего не отвечая направилась в хижину.
— Да в чём дело, не пойму… — донесся до неё обиженный голос сяньли.
Не дослушав до конца, Шучэн закрыла дверь, а потом крикнула:
— Я помню о карте!
— Истинная жемчужина на ладони… — проворчала сяньли. — Ладно, ладно. Я тебя услышала. Ухожу!
[жемчужина на ладони — любимая дочь своих родителей; здесь речь об избалованности Шучэн и её ранимости]
***
Понаблюдав за борющейся с воображаемым противником Шучэн некоторое время, Сюин осталась довольна — девочка выросла! Её движения стали не только увереннее, в них появилась сила. Это больше не «выколачивание пыли» из воздуха, а отточенные боевые позиции с вложением внутренней ци в каждую из них. Будь в руках Шучэн меч, подойти к ней со спины наибольшая глупость в долгой кошачьей жизни.