Пока еще были силы не кричать от ожога, Эмма рванула узел устья заклятья к истоку и соединила их решительным движением. Паутина замерцала и дернулась, как в конвульсии, потухая, и в этой последней судороге рассекла одной из нитей одежду Эммы, глубоко разрезая кожу и мышцу на запястье. Болезненный импульс подкосил её ноги, и она повалилась на задницу, шипя и сжимая кровоточащее запястье на уже и так обожженной руке здоровой.
— Ты как, Джимми? — Эмма, обернувшись, увидела всех бойцов, окруживших её со спины, одновременно следящих и за окружающим пространством и поглядывающих с тревогой на неё.
— Заклятье снято, — просипела она, и Сейм опять поднял её, словно куклу, бегло глянув на её руку.
— Тогда не могли бы мы уже зайти на хрен внутрь, потому что здесь я себя чувствую просто долбаной белкой в тире Луна-парка, которая выплясывает, умоляя прикончить её, — пробормотал Кирос.
— Сейчас. Дайте я только проверю, нет ли еще каких-то запирающих сюрпризов, — ответила Эмма. — Отпустите меня, лейтенант. Нельзя ко мне прикасаться, когда я работаю.
Огромные изъеденные коррозией металлические двери легко открылись, повинуясь первому же движению Эммы, правда, издав при этом пронзительный визг несмазанных петель.
— Сука! — прошептала Пич. — Хуже хреновой сигнализации!
— На первый взгляд, в этом коридоре все чисто, — сказала Эмма, заглядывая в темное пространство, в котором смутно угадывался всевозможный хлам, щедро покрывающий пол.
Все быстро ввалились внутрь.
— Кир, Пич, проверяете коридор до первого поворота. За угол не соваться, пока Джимми не посмотрит, — скомандовал Сеймас, открывая личный пакет оказания первой помощи.
Быстрым, опытным движением он расстегнул рукав Эммы и задрал его, открывая доступ к порезу.
— Я могу и сама, — слабо возразила девушка.
Лейтенант просто проигнорировал её слова и, разорвав упаковку универсального перевязывающего материала, очень быстро обмотал её конечность, начиная от пореза и заканчивая покрытой волдырями ладонью. При этом лицо его было бесстрастным, и только когда он закончил, то поднял на Эмму глаза, в которых даже в полумраке был виден плещущий через край гнев.
— Это всегда должно быть так? — жестко спросил он.
— Я не знаю. Так сильно впервые, — растерялась под напором его злости Эмма.
— Разве не нашли способ как-то защитить тебя? Кевлар, какие-то перчатки, все, что угодно? — раздраженно продолжил мужчина.
— Нет. С защитой это не работает.
Мужчина очень тихо выругался, опуская и застегивая её рукав. Перевязочный материал меньше чем за минуту размягчился, становясь еще одним слоем кожи, надежно закрывая все повреждения и к тому же полностью обезболивая. Эмма мысленно поблагодарила того, кто его изобрел.
Закончив с перевязкой, они двинулись вслед за Киросом и Пич.
— Никаких признаков охраны не видно. Видимо, здешние обитатели уверены в абсолютной непроницаемости той хрени на входе, — отчиталась Пич. — Только непонятно, куда нам путь дальше-то держать.
Сеймас достал из нагрудного кармана небольшой контейнер.
— Давай, Джимми, найди для нас, где они делают эту отраву.
— Насыпьте, пожалуйста, сюда, — Эмма протянула здоровую ладонь.
Лейтенант щедро сыпанул на неё красновато-бурые кристаллы из емкости, и в спертом воздухе очень быстро распространился специфический запах чего-то приторно сладкого.
Сидда тихонько присвистнул, а Брант удивленно крякнул.
— Пичужка, на твоей ладошке сейчас дурь стоимостью в пару хороших домов в неплохом райончике! — хмыкнул один из них.
— Могу отдать тебе после использования, — усмехнулась Эмма.
— О нет, мелочь, я всегда предпочту хорошую выпивку и трах до тех пор, пока встает исправно, такому дерьму!
— Заткнулись! — цыкнул лейтенант. — Вы, на хрен, не в увольнительной, чтобы языки чесать!
Эмма сжала смесь в руке и даже улыбнулась. Поиск чего бы то ни было был её любимой работой. Это было очень просто и не требовало даже особой концентрации. Она просто пошла вперед по отчетливому следу в воздухе.
— Потише, Джимми! — одернул её Сеймас. — Дай нам возможность проверять безопасность.
Они продвигались вперед, петляя по лабиринту коридоров. Свет остальным просто не был нужен даже без приборов ночного видения, а для Эммы достаточно было того, что её вела дорожка следа. Остальную группу она видеть не могла, только ощущала движение воздуха, когда они выдвигались проверять очередной отрезок, после её подтверждения, что магической опасности нет. И только Сейм постоянно находился в непосредственной близости. Эмма улавливала его запах, ощущала дыхание на своей коже и даже видела его руку, которая не касалась её, но была готова схватить в любой момент, случись что-то опасное, или просто споткнись она. Эта давящая опека вызывала одновременно и раздражение, и чувство уверенности, что ничего страшного с ней не случится, пока этот здоровенный мужчина буквально окутывает её со всех сторон своей звериной настороженностью.